Правый движ

Архетипичный символ русского национализма: флаг православной империи с польским неоязыческим знаком, примерно передающий уровень политической эклектики в головах у представителей предмета статьи.

Правый движ — совокупное название разнообразных сообществ, лиц и идейных конструктов, связанных с консервативными, национальными, реакционными нарративами.

Правизна здесь во многом определяется как противоположность левому (хотя изначально левое было отходом от традиций): в первую очередь, имеется в виду социализм марксистского типа и леволиберальный дискурс. Также для большинства правых свойственно ассоциировать себя с европейским наследием (присущее некоторым евразийство — тоже форма западной мысли, вроде культа «благородного дикаря» или эзотерических теорий Эволы-Генона).

Само собой, движения от неонацистов до либертарианцев есть во многих странах мира, но в данном случае речь пойдёт про постсоветское пространство от 80-х до наших дней. Просторечное русское слово «движ» как бы намекает, что речь пойдёт о родных весях большинства читателей. К тому же, оно ассоциируется с чем-то неформальным, а формы организации праваков СНГшного типа действительно напоминают субкультуры.

За несколько десятилетий существования правый движ в России и окрестностях успел породить немало специфических идейных конструктов, а также мемов и лулзов.

История

Вообще, конечно, продвижением характерных правых нарративов вроде возвращения к традициям или укрепления державной государственности в отечественной духовной и политической жизни занимались и задолго до оформления близких к современным идеологических течений — с такой точки зрения частью «русского правого движа» можно считать хоть кружок боголюбцев при дворе Алексея Михайловича, породивший, в частности, реформы патриарха Никона.

Если же брать времена, сколь угодно близкие актуальной политике, то в XVIII веке, ознаменовавшемся петровскими реформами и бумом западнических настроений в рядах политической и интеллектуальной элиты, правый движ существовал в виде славянской школы историографии, отстаивавшей древность и самобытность отечественной культуры, сторонником и неформальным лидером которой был небезызвестный М. В. Ломоносов. В ее идеологии уже угадываются многие черты позднейшего русского национализма, в том числе и, увы, сомнительные, вроде евразийства в пику западничеству (да-да, моду на скифство и сарматизм в пику норманизму на нашей почве ввели именно там) или готовности перекраивать церковные каноны по политическим мотивам (Ломоносов, к примеру, выступал за разрешение многожёнства ради улучшения демографической обстановки). Отношения с властью у этих ранних славянофилов были зачастую натянутыми — так, граф Матвей Александрович Дмитриев-Мамонов основал протодекабристский «Орден русских рыцарей», а под конец жизни вообще начал отказывать Романовым в легитимности и объявил себя сторонником возвращения на российский трон Рюриковичей в виде одной из их младших ветвей, а Южное общество декабристов и дружественное ему Общество соединённых славян и вовсе сочетали национализм, антисемитизм и стремление к объединению славян под властью России с республиканством и антимонархизмом. Резкую критику с их стороны вызывали крепостничество, засилье иностранцев на русской службе, низкопоклонство перед западноевропейской культурой.

С середины XIX века начинают складываться более-менее привычные политические идеологии, соответственно, примерно с этого времени и начинают оформляться классические «правые» и «левые». Неудачи царской власти в разрешении насущных вопросов модернизации страны — прежде всего, крестьянского вопроса — подталкивали представителей образованных слоёв в стан оппозиции, среди которой были как левые и либеральные западники, так и явно принадлежавшие к предмету статьи славянофилы, лоялисты тоже выработали свою идеологию официальной народности, с ее знаменитым лозунгом «Православие! Самодержавие! Народность!». В ответ на первый бум сциентизма и материализма появилась антинигилистическая волна в литературе. В начале XX века с его переходом к массовой политике оформились и разнообразные низовые организации, от черносотенных под опекой власти и Церкви до вольнодумных, вроде «религиозно-философских собраний», где присутствовали и почвенно мыслящие деятели вроде П. Флоренского и В. Розанова. Что интересно, уже тогда проявились некоторые характерные черты политизированных консерваторов, которые станут язвами в упрощённо-опошленном виде. Например, славянофилы ориентировались в том числе на секулярно-модернизационные реформы, критиковали «государственную казёнщину» и «юридизм в Церкви» во имя некой стихийной идеи «русской души» (об этом писал К. Леонтьев), государственник-охранитель обер-прокурор К. Победоносцев — считал православную веру «инструментом укрепления государства», непосредственный создатель идеологии «официальной народности» Сергей Семёнович Уваров по свидетельствам современников «поклонялся Православию, но не верил в Христа, проповедовал самодержавие, но был либералом, и призывал к народности, хотя не прочитал ни одной русской книги», а многими и вовсе подозревался на принадлежность к нетрадиционной ориентации…

Своеобразно примыкали к правому движу и, как ни парадоксально, русские народники — по крайней мере, не совсем нигилистическая их часть, среди прочего апеллировавшая к идеям почвенничества и общинности и критиковавшая капитализм в том числе с национальной точки зрения как чуждый русскому духу западный строй. Некоторые из них, вроде Льва Тихомирова в итоге перешли в монархический лагерь и пытались сформулировать идею народной монархии, во многом предвосхищавшую позднейший фашизм.

С установлением власти большевиков, правый движ, разумеется, оказался на стороне ее ярых противников. На этапе Гражданской войны правизну олицетворяло, естественно, Белое движение, а также разнообразные самостийники, что апеллировали к национальному чувству. Взгляды белых лидеров были, как известно, весьма разнообразны, в спектре от обычных либерализма и умеренного социализма до вполне относящихся к предмету статьи монархии (включая мистическую её форму у барона Унгерна) и правого народничества (Савинков, к слову, уже в эмиграции пришел ко взглядам, близким к фашистским, такая вот конвергенция идей). Отсутствие сплочённости у белых сил и грызня на тему «единства» / «независимости» — тоже этакая «печать», которая ляжет на многие поколения праваков… Разумеется, окончательная победа «красных» в Гражданской перевела правый движ в подполье и эмиграцию

В межвоенный период правую идею на мировом уровне представляли фашистские движения и консервативные диктатуры, многие представители непримиримой белой эмиграции и антисоветского подполья так или иначе как сами воспринимали их идеи, так и влияли на них — существует, к примеру, мнение, что на взгляды германских национал-социалистов заметное влияние оказали идеи эмигрантов-черносотенцев. К заметным эмигрантским правым структурам того времени можно отнести Братство русской правды, Русский общевоинский союз, Русскую фашистскую партию, Народно-трудовой союз русских солидаристов. Некоторые белые эмигранты и вовсе вступили напрямую в европейские фашистские партии от немецкой НСДАП до испанской Фаланги. Пытались противостоять большевизму изнутри и подпольные движения в самом СССР, вроде Петроградской боевой организации Таганцева.

Во Вторую мировую правые режимы организовались в блок стран Оси, который ставил уничтожение очага коммунистической революции в лице СССР одной из главных своих задач. Некоторые русские реакционеры и националисты поддержали в ВМВ немцев как таран против большевизма (в основном, не питая к ним особых симпатий, хотя, скажем, П. Краснов таки уважал Алоизича), присоединились к ним и многие противники советской власти с самой территории СССР, включая перекрасившихся коммунистов, но в целом Рейх был в вопросах «восточной политики» крайне непоследователен, мечась между планами колонизации Восточной Европы и создания там сети марионеточных режимов, и новоявленных союзников в деле борьбы с большевизмом опасался. Другие — увидели в СССР «возрождение Русской империи» или помогали ему как государству, населённому русскими, несмотря на антитрадовский режим (тот же А. Деникин, хотя он и РОА умеренно сочувствовал). Судьба таковых нередко была печальна, вспомним, к примеру Устрялова или Войцеховского.

Поражение Оси в войне означало конец надежд правых на скорый крах советчины, правая идея в основном кристаллизовалась в эмигрантской и диссидентской среде. Эта волна подарила миру таких правых мыслителей разных идейных направлений, как А. Солженицын, И. Шафаревич, Г. Климов. Поскольку на тот момент СССР был государством, ставшим, скажем так, lawful по элайнменту, с великодержавными нарративами, то правые диссиденты того времени могли смыкаться с либеральными в «антидиктаторском» пафосе.

На излёте советской державы начало зарождаться то, что именуется в нашей статье правым движем…

Поколения праваков в постсоветской России

Девяностые

Собственно, вышедшие в легальное поле советские правые диссиденты и их прямые последователи. Назывались разными по-разному: патриотами, антисионистами, фашистами (иногда со своих собственных слов, чаще — в устах либералов) etc.

Распад советской системы сам по себе был, разумеется, желанной целью для всех национально мыслящих людей России, необходимым условием для ее возрождения. Необходимым, но, очевидно, недостаточным. Реальные же события 1989—1991 года наталкивали на невесёлую мысль о том, что на смену зловещей советчине приходит нечто по меньшей мере не менее одиозное. Многие, включая И. Шафаревича, А. Зиновьева, В. Кожинова при взгляде на новую власть втопили за «примирение красных и белых» и замазались в поддержке всякого мутного красно-коричневого поцреотизма, густо замешенного на советском реваншизме, чем изрядно подпортили себе реноме. С другой стороны, немало и «советских реваншистов» аналогичным образом сделало ставку на «возврат к патриотизму», сближение с праваками, заимствование правацкой антисемитской и антимасонской риторики, закодированной под видом «антисионистской». Всё это, очевидно, было только на руку тогдашним «либералам» и «демократам», которые быстро увязали тогдашний патриотический движ со стремлением к «возврату в совок». Те, кто не поддерживал реставраторов советчины, впрочем, нередко уходили в другую крайность и радостно братались с «рыночными реформаторами». Атмосфера перестроечной каши в голове в целом нередко выдавала откровенно нелепые конструкции, эклектично мешавшие правачество с либерализмом или, наоборот, совком, православие — с язычеством и оккультизмом, здравые мысли — с неадекватной конспирологией… Основным врагом в те годы был «Злой Запад», многими трактовавшийся в антисемитском ключе, и ставленница его ельцинская власть, второстепенным, но тоже заметным — сепаратистские движения на окраинах, в первую очередь, конечно, чеченское.

Вместе с тем, не стоит всё же огульно мазать этот период жизни отечественного правого движа чёрной краской. В конечном счете, это было и то время, когда праваки открыто регистрировали партии и общественные организации, зачастую весьма немаленькие, с многотысячным членством и, иногда, даже собственными военизированными отрядами. Идеология, была, конечно, разной, часто, увы, не без вредной шизы, но именно тогда была наиболее близка к традиционным формам правачества вроде фашизма, радикального консерватизма, черносотенства. Мысль о возможном захвате правыми власти в России и установлении ими в ней своего режима совершенно всерьёз ходила как (с содроганием) в либеральных кругах, так и (с надеждой) в собственно правых. По сравнению со всем, что будет дальше, это было недурное время, недостатки которого могли уйти в процессе развития движения.

Нулевые

Увы, в нулевые в очередной раз случилось то, что случилось. Завершение «лихих 90ых» и установление путинского «авторитаризма стабильности» для многих разом сделало ненужными и избыточными все фашистско-белогвардейские измышлизмы праваков старой формации. Многие недавние любители чёрных рубашек и нацбольских флагов, для которых ВВП победил там, где проиграли Баркашов и Лимонов, перекрашивались в лоялистов.

Новая власть, с одной стороны, активно эксплуатировала риторику патриотов девяностых о «наведении порядка в стране», «возвращении к государственным интересам» и прочих подобных тезисах, что вылилось сначала во Вторую Чечню и построение «вертикали власти», а потом и в идеологию «суверенной демократии», Мюнхенскую речь, грузинский конфликт etc. С другой, никаких симпатий к самим правакам она не испытывала, считала их опасными радикалами и ни кооптировать их, ни позволять им с собой соперничать не собиралась. Одновременно началась реабилитация советских патриотических культов, хвалить белогвардейцев было, конечно, всё ещё можно, но уже на апологетику власовцев и фашистов снова стали смотреть крайне косо со всех сторон политического спектра, кроме радикально-правых. Вместе с тем, в новую благополучную и сытую Россию потянулись за заработком азиатские мигранты, что спровоцировало новый виток этнических конфликтов с заметным религиозным окрасом «приезжие-мусульмане против православных и светских русских» — в то время как былой накал антисемитизма и антизападничества заметно сдал позиции. Это наложилось и на бум субкультур, часть из которых были правацкими, и бум общедоступного интернета, создавший центры притяжения идеологов в сети — основной кузницей кадров и пристанищем интересных личностей стал Живой Журнал.

Для правого движа это означало его маргинализацию и радикализацию, которые, как мы потом заметим, парадоксально, но в чем-то закономерно перетекли в, напротив, оппортунизм и уход в конъюнктурщину. В самом деле, уже к началу второго срока Путина начали назревать подозрения, что это не ельцинская Россия, национальной революции не будет, в стране установился стабильный и политически самодостаточный режим, к Медведеву и, тем более, к третьему сроку ВВП окончательно подтвердившиеся. Разные части правого движа отреагировали на это по-разному. Кто-то из старых праваков стал ходить на «марши несогласных» вместе с оказавшимися не у дел ультралибералами — что, конечно, воспринималось как предательство старых идеалов и примитивная обидка за то, что не смогли пробиться к кормушке. Кто-то напротив, стал сдержанно хвалить новый режим и пытаться находить в нем национальную сущность в духе сменовеховцев. На позициях же непримиримости и неприятия «поисков менее реакционной стороны» остались прежде всего до того незаметные крайние радикалы, в одночасье ставшие лицом движа.

Да, речь идёт, разумеется, о субкультурных неонацистах. Разумеется, определенные симпатии к идеологии НСДАП и Третьего Рейха бытовали среди отечественных праваков всегда, но если ультраправые 90ых вдохновлялись в первую очередь аутентичными фашистскими организациями межвоенного периода, то «уличные националисты» нулевых явственно наследовали уже англоязычным наци-скинхэдам и ультрас. На смену строительству партий и фантазиям о национальной революции пришли драки, беспорядки, вигилантские акции с избиениями и убийствами неугодных, теракты, общий модус сместился куда-то в сторону подпольно-конспиративного сопротивления. При всех апелляциях к НС средний скин мыслил категориями не «установления нового порядка», а «борьбы с засильем хачей и чурок», что, как понимаете, от конструктивной правой повестки было крайне далеко. Смыкались с наци-бонами и неоязыческие националисты, нередко такие же поклонники свастик и расовых теорий, но чёрным кожаным курткам предпочитавшие белые льняные рубахи, мартенсам — лапти, а бритым черепам — внушительный хаер и лохматые бороды. Никто, впрочем, не мешал бону носить амулетик с коловратом или молотом Тора, а долбославу — ходить на акции устрашения инородцев. Разумеется, даже при наличии благих намерений, добились все эти персонажи по факту исключительно демонизации правого движа, создания в массах устойчивой ассоциации национализма с хулиганством, убийствами непричастных, антихристианской повесткой, приверженностью бредовым псевдонаучно-конспирологическим теориям, неконструктивным бунтарством, ходульной мизантропией…

Некоторые «уставали от фанатизма» и открыто перекрашивались в «мы не нацисты, мы просто националисты», уходя от декларативного фашизма в чистую антимигрантскую повестку, хотя в частном порядке продолжали держаться за коловраты и свастики. Многие же, глядя на невеликие успехи «труъ-перетруъ-НС» в «правом сопротивлении», начали уходить в разномастные сорта «интеллектуального национализма», противопоставлявшего себя национализму уличному. Кто-то, как нацдемы, солидаризовались с антипутинским протестом, кто-то, вроде «холмокрылых», видели в оппозиционерах лишь желающих вернуть «святые девяностые» и заняли консервативные позиции. Объединяло друг с другом их главное — ни в какую «национальную революцию» они, как и вроде бы противоположные по сути боны, не верили, но в отличие от уличных нациков пошли по пути оппортунизма, поставив своей целью не построение правого режима, а продвижение правой повестки в условиях буржуазной демократии западного типа или отечественного бюрократического авторитаризма, без претензий на установление нового порядка. Вместе с тем, все три категории националистов вполне спокойно сосуществовали в рамках единого движа, вместе ходили на ставшие своеобразным символом тогдашнего правачества Русские Марши, иногда даже состояли друг у друга в формациях — в частности, Крылов был членом НДП Широпаева.

Десятые и двадцатые

Ещё в начале десятилетия было видно, что уличный национализм нациковско-боновского типа доживает последние дни. Наиболее заметные члены «клуба бритых макушек» отправились в тюрьму, в могилу или в эмиграцию, ползучая реабилитация советчины только набирала обороты. На момент Болотной националисты, даже умеренные, были власти скорее оппозиционны, и обращения на тему «Путин должен уйти» подписывали даже такие последующие апологеты «патриотического поворота» системы как З. Прилепин. Даже Евромайдан был поддержан и воспринят как потенциальная модель для будущего антипутинского переворота в России большинством праваков, включая тех, кто потом отметится как ярые сторонники «Новороссии» и «Русского мира». Чего говорить — собственно лицо оппозиции Навальный сам в свое время ходил на Русские Марши, махал имперкой и ругал этнопреступность.

Всё изменилось, опять же, известно когда. Антимайдан, Крым, «народные республики» в восточных областях Украины, сепаратистские выступления под лозунгом возвращения русских территорий в родную гавань подальше от этноцентрического режима, стремившегося всем навязать «мову, Шевченку и Бандеру»… Ни для кого не секрет, что для отечественных правых вопрос борьбы русских против притеснений со стороны местечковых националистов в бывших республиках СССР всегда был больной темой — и поддержка «Русской весны» путинской властью для многих стала главным и решающим свидетельством ее «патриотического поворота». Другие, напротив, в сложившемся конфликте встали на сторону Украины, приняв за «правый поворот» уже майдан, в котором активно участвовали представители праворадикальных движений, как местечково-националистических, так и выражавших международную солидарность, вроде неонацистских — а сторонников «народных республик» и аннексии Крыма заклеймив неосовками. Заметно изменилось под влиянием восточноукраинских событий и восприятие в движе фашизма и дискурса Второй Мировой и Гражданской войн — если до войны было принято скорее сочувствовать белым и силам Оси, то в условиях, когда с украинской стороны поднимали на стяг образы прогерманских формирований, а с сепаратистской — выводили преемственность с Донецко-Криворожской советской республикой и апеллировали к наследию победы над фашизмом, многие «правые» националисты ушли в сменовеховство и «примирение красных и белых перед лицом украинского фашизма», а многие «левоправые» — в открытый советский реваншизм, восхваление совка, сумасбродные теории о «метафизическом царе Сталине».

Сам режим становился все более открыто авторитарным, что совпало с окончательным распространением массового и доступного интернета, так что от строительства партий 90ых и уличных акций 00ых политический дискурс за пределами зоны боевых действий заметно сместился в онлайн, на форумы и, особенно, в соцсети. Заметное влияние на отечественный околополит оказал и американский конфликт «альтрайтов» с «повесточниками», принесший на отечественную почву идеи либертарианства, неореакции, мужского движения. Доступность информации оживила и интерес 90ых к традиционализму, консервативной революции, идеям «новых правых», причем с обеих сторон баррикад — «наци» считали соответствующие идеи близкими своей, «просто консерваторы» — напротив, выдвигали их как альтернативу и антитезу фашизму.

Провластные консерваторы и националисты, не в последнюю очередь усилиями помянутого Просвирнина, формируют свою сетевую инфраструктуру, складывается субкультура рунатов со всеми ее признаками — державным национал-либерализмом, иногда прикольным, но чаще гротескным смешением правачества с гик-культурой, декларативным антифашизмом, заимствованиями из дискурса альтрайтов, направленным против Запада и стран ближнего зарубежья реваншизмом. Под конец десятилетия и в начале нового пытаются вкатиться в сабжевую повестку и представители нарождающегося левого движения — жожеки, сочетавшие заявления даже не о филосоветизме, а об откровенном коммунизме, с высмеиванием леволиберальной повесточки и поддержкой пророссийских сил в украинском противостоянии. Вместе с тем отметился конец десятых и разочарованием в «Русской весне», убеждением в том, что «Путин слил Донбасс в Минске», некоторым возвращением к старой повестке борьбы с наплывом азиатских мигрантов, неадекватным поведением нацменов, моральным разложением общества, особо наглой реабилитацией советчины. Испытала сходное разочарование и заукраинская сторона — слишком уж не вязались с пафосом «революции достоинства» избрание на президентский пост еврея, унизительные уступки евроатлантическим международным объединениям, заглохшая «антитеррористическая операция», нелепые прогибы под фем-ЛГБТ-идеологию.

И тут случилось 24.02.2022. Снова накал конфликта выше гор, снова призывы сплотиться против внешнего врага вокруг госухи своих сторон и смириться с совковой/либеральной повесточкой как с меньшим злом, снова проклятия в интернете и зверства в реале в адрес оппонентов… Праваки вновь привычно разделились на ватников и либерах.

Основные идейные течения

Неофашисты

Ну, в общем-то классические авторитарно-правые деятели. Этнический национализм, этатизм, антикоммунизм, но притом и антикапитализм, массовая политика, пристрастие к эстетике крестов, черепов и полувоенной формы, ориентация на ультраправые диктатуры и движения XX века — всё про них. Ввиду бытия «победы советского народа над фашизмом» одной из основных скреп Эрафии во всех ее воплощениях, традиционно на ножах с властью, хотя некоторые группировки таки считали/считают возможным какой-то тактический союз с путинским режимом против неких внешних врагов. По религиозным взглядам разные, от христиан до откровенных язычников и оккультистов через всевозможные промежуточные этапы. Из конкретных типажей можно выделить:

Неочерносотенцы

Эпоха расцвета: перестройка и 90-е.

Примеры формаций: общество «Память» (Васильева), Русское национальное единство, Союз православных хоругвеносцев, Русское имперское движение, партия «Великая Россия»

Видные представители: Владимир Солоухин, Игорь Артёмов, Дмитрий Васильев, Николай Скородумов, Александр Баркашов (с оговорками), Леонид Симонович-Никшич

Общество Память — грозная власть!

Хронологически первые из этой компании, апеллировавшие к наследию собственно чёрной сотни, консервативной части Белого движения, эмигрантского русского фашизма, сходных течений в иных православных странах вроде румынского легионерства или сербского четничества (иногда — и в католических, типа испанского франкизма и карлизма или французской «национальной революции»), к германскому НС обычно относились не без симпатии, но находили в нем несовместимую с их воззрениями языческую сущность. Взгляды — национализм и антисемитизм (но обычно без биологического расизма), православный клерикализм, монархизм или по меньшей мере симпатии к монархии. Вместе с тем, изрядно склонны к разного рода правому модернизму, от ариохристианства на святорусский лад и отвержения Ветхого Завета до почитания Ивана Грозного и Григория Распутина. К официальной Церкви могут относиться как положительно, так и враждебно, из канонических владык к подобным взглядам был близок разве что митр. Иоанн (Снычев). В РНЕ и вовсе успел некоторое время состоять одиозный неоязыческий гуру Александр Хиневич…

В золотые времена имели определённые силы для уличной борьбы, у крупнейших формаций в лице РНЕ и «Памяти» даже были свои отряды боевиков в форме и, нередко, с оружием. К нулевым годам закрепились в Российской культуре как авторы своеобразных перформансов вроде сжигания портретов Мадонны и книг Роулинг (не жалко, конечно, но почему не их самих?) и обладатели потешного имиджа (кирзачи, черепа, плётки, медвежьи шкуры). На данный момент, кто выжил, в основном представляют собой жалкое зрелище, как впавший в неадекват Баркашов, хотя создаются и новые организации вроде помянутых «Русского имперского движения» или «партии Великая Россия». Ныне по большей части поддерживают Z-свойну с российской стороны, набранный из сабжей «Имперский легион» воюет в Восточной Украине на стороне «народных республик» еще начиная с донбасского конфликта.

Новые правые

Эпоха расцвета: 90-е, в нулевые почти слились с неонацистами, красно-коричневыми, и, частично, нацдемами, но вернулись в сетевой дискурс 10-ых

Примеры формаций: Южинский кружок и наследующий ему Чёрный орден SS, Фронт национал-революционного действия, Национально-республиканская партия России, Национал-большевистская партия (с оговорками), Национальная народная партия, Общество Нави, «Опричный двор» (и наследовавшая ему Национал-социалистическая русская рабочая партия)

Видные представители: ранние Александр Дугин, Эдуард Лимонов, Алексей Широпаев, Илья Лазаренко, также Анатолий Иванов-Скуратов, Сергей Курёхин, Евгений Головин, Юрий Стефанов, Алексей Смирнов-фон Раух, Владимир Карпец, Георгий/Гарик «Граф Хортица» Осипов, Александр Ф. Скляр, Илья «Сантим» Малашенков, Александр Лаэртский, Виктория Ванюшкина, Амвросий Сиверс, Артур Медведев, Олег Гуцуляк, отчасти Сергей Калугин из «Оргии Праведников».

Бритый затылок, чёрный рукав — это идет молодой волкодав!

Тоже персонажи из девяностых, но с вайбами скорее европейского фашизма, особенно в его революционном изводе по типу итальянского футуризма и Габриэле д’Аннунцио с его республикой Фиуме, немецкого штрассеризма, французского неосоциализма, испанского национал-синдикализма и их послевоенных модификаций. Из исторических отечественных праваков наиболее котировали, пожалуй, непримиримых белогвардейцев-террористов по типу савинковцев, ларионовцев, НТСовцев, Братства Русской Правды etc. Общий флёр — мистики-романтики в несколько претенциозной эстетике «фашистского дендизма», за что недоброжелателями звались «гламурными фашистами». Религиозные воззрения — обычно, увы, неортодоксальные, от просто странненьких христиан до всамоделишных неоязов, гностиков и прочих шизотериков. Отношение к НС — от умеренно-одобрительного по типу «в целом правильные ребята, зря только национальную революцию не довели до конца» до «дегенеративные леваки-тоталитаристы, у которых с совком было больше общего, чем с фашизмом». Чаще всего наблюдался некий средний вариант, когда любовь к эстетике Третьего рейха (в первую очередь к эстетике СС как «нового рыцарства» и ко всяким рунам, Граалям, Аненербе и чёрным солнцам) и симпатии к отдельным персоналиям вроде Леона Дегреля сочетались с неприятием политических практик гитлеризма, таких как желание заставить всех ходить строем и борьба с «дегенеративным искусством» (под определение которого очевидно подпадает и творчество Дугина, и практически все концерты курёхинской «Поп-механики»).

В девяностые были ярким, но достаточно недолговечным феноменом на небосклоне русского правого движа, так что к нулевым разошлись кто куда — в неонацисты, в нацдемы, вовсе в совки или лоялисты… Своеобразное новое рождение, уже в сети, получили, правда, ко второй половине десятых, со всем сопутствующим фанатением по Юлиусу Эволе, Эрнсту Юнгеру, Освальду Шпенглеру, Габриэле д’Аннунцио, Пьеру Дрие ла Рошелю, Эмилю Чорану, Карлу Шмитту, Артуру Мёллеру ван ден Бруку, и им подобным. В числе ярких сообществ этого периода — Unione di Combattimento, Vandea Alba и Zentropa Orient Express (последний — проект скорее просветительской направленности, без явного зигомётства, поэтому избежал судьбы двух первых и не был прикрыт Роскомнадзором).

Знаковые художественные произведения

• «Finis Mundi» ― радиопередача Александра Дугина.

Неонацисты

Эпоха расцвета: 90-е-00-е.

Примеры формаций: Format-18, Национал-социалистическое общество, Славянский союз, Боевая организация русских националистов, Реструкт

Видные представители: Алексей «Доброслав» Добровольский, Дмитрий Боровиков, Дмитрий Дёмушкин, Алексей Воеводин, Максим «Тесак» Марцинкевич, Сергей «Малюта» Коротких, Алексей Левкин, Андрей «Warrax» Борцов, Денис «WhiteRex» Никитин-Капустин, Алексей Мильчаков, Евгений «Топаз» Рассказов

Мы верим в то, что скоро день настанет, когда сожмется яростный кулак…

Третья крупная идеологическая группировка русских неофашистов, что неудивительно — самая скандальная. В 90ые в правом движе зиговал и расписывался в симпатиях к национал-социализму, наверное, каждый второй, и собственно неонацисты были достаточно незаметны на фоне занимавшихся примерно тем же самым неочерносотенцев и новых правых, зато в нулевые разгулялись на славу, став своеобразным «лицом» радикального национализма.

Так уж случилось, что столпами русского НС, помимо собственно зигометаний и культа Третьего Рейха стали субкультура скинхедов/ультрас и вообще англо-американский неонацизм, что во многом сдвинуло основной модус сабжей от партийного строительства к разномастным «акциям прямого действия» от избиений до терактов и прочей подпольной деятельности, и заметно предопределило судьбу движения. Отношение ко Второй мировой у сабжей варьировало от неприкрытого культа Алоизича и всяческих «Власовых и Каминских» до «норм был мужик, но от русских получил по зубам, несмотря на режим Кобы у нас». Некоторые также считали национал-социализм трофеем, который русские по праву отжали у фрицев.

К христианству, в отличие от черносотенцев, многие были настроены откровенно враждебно, сказывался заметный неоязыческий элемент как в источнике вдохновения в лице англоязычных наци, так и в самом движе, начиная с самого Добровольского-Доброслава, некоторые даже уходили в область откровенного мраккультизма по типу британской «Зловещей традиции». Что, впрочем, не мешало сабжам почитать русских воинов, которые в основном православны. Это приводило к забавным казусам типа песни гр. Киборг, где Евпатий Коловрат — «Перуна солдат». Другой забавный момент: учитывая финно-угорский фенотип многих россиян, часть скинов, восхваляя нордическую расу, оказывались подозрительно похожи на персонажа с обложки брошюры Der Untermensch — впрочем, реальные-то Финляндия и Венгрия в той войне вполне на стороне Оси были, так что…

Да, музыкальное творчество разных стилей играло в развитии движа немалую роль: Коррозия металла, Коловрат, Вандал, ДИВ, Темнозорь и т. д. От уличной гопникообразной субкультуры «алкобонов» НС-движ со временем пришёл к ЗОЖу и систематическим тренировкам, став грозной силой на улицах. Кроме цветных, побоям от НС подвергались: ЛГБТшники (или по-гейски выглядящие индивиды), коммуняки, рэперы, панки, металлисты (впрочем, у скинов были и союзники в виде наци-панков, NSBMщиков и подобной публики). Не отрицая личную смелость, или скорее безбашенность, некоторых неонаци, всё же с горечью отметим: сообщений о том, что они вусмерть замесили какого-нибудь грузинского мафиози, не распространилось. В основном жертвами задорных банд в подтягах и гриндерах с белыми шнурками становились зашуганные гастеры, студенты РУДНа и тому подобная публика. Помимо культа спорта и драк, у НС нередко распространено пиполхейтерство с призывами к террору против инородцев: так, зигамёты в массе своей обожают Брейвика и Тарранта, не видя ничего плохого в массовом убийстве политических противников или адептов неприятной им религии.

Одна из черт неонацистов в России: призыв к союзу с правыми Украины, а впоследствии — откровенная поддержка оной, ибо в России НС зачистили, а в Нэзалэжной — режим всячески поддерживал ручных зигамётов из Азовов и Торнад. Неудивительно, что деятели вроде Малюты, Ур(к)агана и ВайтРекса, пошли воевать за ВСУ. Более широкий вариант идеи: т. н. правый интернационал, предполагающий объединение не только с украинцами или, скажем, поляками и венграми, но и правыми силами в Германии, Франции, Скандинавии (в основном на фоне субкультурной идентичности скинов, футбольных фанов и правацких металлистов). Идея, опять же, вполне вписывается в заукраинский дискурс, поскольку на территории Украины воюют и наёмники из Европы. Тем не менее, некоторые вроде небезызвестной ДШРГ «Русич» вполне поддержали «Русскую весну», а то и поучаствовали в вооруженных формированиях непосредственно РФного режима — небезызвестный Вагнер-Уткин, основатель ЧВК имени себя, в частности, в своё время флексил татухами с ССовскими петлицами.

К десятым в связи с уходом в онлайн стали заметно интеллигентнее и «гламурнее», в духе «новых правых», стали делать больший упор на историю и философию движения, чем на тупорылый культ агрессии, вспомнили про наследие всяких Хайдеггеров и Шмиттов, а заодно и русских нацистов-белоэмигрантов, в этом смыкаясь уже с неочерносотенцами.

Nota bene: не каждый правак, фапающий на руны, свастики, чёрные мундиры и наци-митол, есть неонацист, половина таких при интересе к фашистской эстетике и уважении к антикоммунистической позиции соответствующих режимов и движений, сама придерживается скорее взглядов, близких к эндеции или альтрайту, и действительный идеал видит скорее в каплагере Холодной, от Америки Маккарти и Германии Аденауэра до позднейшей рейгано-тэтчеро-пиночетовщины, а к реальным Гитлеру и Рейху может относиться и вовсе на уровне «австрийский дегенерат-левак» и «соевый немецкий совок».

Знаковые художественные произведения

• «Скины: Русь пробуждается» Романа Нифонтова.

Непримиренцы

Эпоха расцвета: поздние 10-е.

Примеры формаций: Right Wing, Conservative Foundation, Neues Europa, White Resistance, White Impact, Непримиримость.

Приходи и ты к нам в полк, товарищ, если любишь Родину как мы…

Практически полностью сетевое движение, весьма интеллектуальное на фоне многих и крайне критичное к большинству современных режимов и политических субкультур (иногда до грани чёрнотаблетничества).

Типологически близки к неонацистам (но без улично-уголовных вайбов) и МД/МГ (но их дискурс не ограничен вопросами половухи). Основной идейный стержень этой волны — идея о том, что поражение стран Оси — это фатальный удар по белому и консервативному обществу. Непримиренцы поставили себя в резкую оппозицию как СССР (включая, как нетрудно догадаться, и поздний), так и западным союзникам. Наивный путинизм или трампизм в современности они тоже критиковали.

Сообщества данного типа вели в разных формах апологетику стран Оси во Второй мировой войне и коллаборационистов — в Великой Отечественной, в спектре от прямого зигования на свастон до резунообразной позиции «русские были меж двух тираний». Надо сказать, в научном смысле эта апологетика была местами действительно грамотной — более, чем советские агитки и ужасы либерастов. Например, доказывалось, что славян по умолчанию немцы унтерами не считали, или что Рейх не был оккультным в шаблонно-комиксном смысле.

Яростной критике от непримиренцев стали подвергаться т. н. белосовки — за позицию «быть против большевиков во все годы, кроме 1941-45». К слову, начав в более-менее за здравие («сражались за родную землю, хотя и под красными», что в принципе укладывается в христианскую оценку этой войны), многие оппоненты непримиренцев мутировали в тех, кем из обзывали: обычных совков и евразийцев тройной отгонки (см. историю паблика «Русский Союз», у которых со временем появился на странице флеш-рояль: красные звёзды, швитой Иран, восхваление опричнины, профсоюзная борьба леваков…). Оппоненты называли непримиренцев в ответ рейхофилами, и это слово тоже прижилось.

Также представители этой волны подвергали жёсткому стёбу тех, кого сейчас зовут рунатами (СиПовцы, Нестеров, Вандея), либертарианцев (Светов, Энтео и его «Декоммунизация»), западный NrX, Позднякова, даже более-менее близких к себе же авторов (типа ОстрогЪа)… Критикуемым персонажам предъявляли за белосоветизм, якобинство, прогрессивизм. Также олдовые непримиренцы (Right Wing, Conservative Foundation) о-очень любили находить у оппонентов признаки расового смешения и «недочеловечества», что иногда смотрелось как откровенная придирка к неудачным фото (тем более, некоторых внешне страшных своих союзников они не трогали).

В украинском вопросе непримиренцы придерживаются чего-то вроде олдовой идеи наци-скинов — «русско-украинское братство против совков, евреев, мигрантов, извращенцев». Новороссию в основном подвергали жёсткому хейту, вплоть до шуток в стиле «жареных колорадов». Впрочем, большинство админов на дух не переносили и однобитных рагулей, не говоря уж о либералах-порохоботах.

На христианство группы этого типа смотрели (смотрят) положительно, но есть нюансы. В основном хорошего отношения у них заслуживает христианство европейского типа в «базированных» аспектах: крестоносцы, инквизиция, запрет абортов и разводов. По той же причине некоторые сообщества этой волны допускали похвалы исламу. Долбославов и эзотериков они не жалуют. Но, прямо скажем, найти симпатизантов РПЦ в этой среде почти нереально. В лучшем случае непримиренцы уважают РПЦЗ, также они бывают ИПХшными раскольниками, католиками, протестантами, ницшеанцами, асатру. РПЦ почти все они считают креатурой Сталина, ну а многие обрушиваются на Православие в целом (например, считая нелепыми монашество, юродство ради Христа) и на фундаментализм (скажем, из-за того, что сами поддерживают теорию эволюции).

Ещё до начала СВО некоторые группы этой волны перешли в закрытый режим или самоуничтожились, ибо говорить про германский НС хорошо стало прямым путём в тюрягу. После 24.02, как ни странно, не все из сабжей стали заукраинцами: яркий пример — собственно, Right Wing. Но некоторые перешли и к поддержке ВСУ/РДК, как прежде академический «White impact». При этом называть огульно всех представителей этого типа белыми докрасна было бы некорректно, поскольку они в основном не против идей сильного государства и организованной церкви, а также не идут на открытую конфронтацию с государством РФ в современности.

«Просто националисты»

Второй заметный пласт РФных праваков, напротив, всячески открещивающихся от фашизма как от идеологии и практики, и берущих за образец что-то другое — декоммунизированный советизм, Российскую Империю и другие консервативные режимы прошлого века, правые буржуазные демократии западного типа. Тем не менее, если покопаться в прошлом не только рядовых активистов, но и некоторых лидеров, зачастую можно будет заметить былые зигования, агентсмитизьму, апологетику коллаборационизма, близкие контакты с представителями предыдущего пункта, что, бесспорно, символизирует (к примеру, респектабельные нацконы вроде Крылова, Галковского и Богемика дружили с открыто зиговавшей Викторией Ванюшкиной). Ввиду относительно умеренных взглядов, весьма склонны к оппортунизму и «поискам менее реакционной стороны», что со стороны более идейных товарищей регулярно вызывает обвинения в «национал-фричестве» и принадлежности к «управляемому национализму».

Поимённо:

Национал-большевики (сменовехи, евразийцы, красно-коричневые)

Эпоха расцвета: с 90-00-е.

Примеры формаций: Фронт национального спасения, Национал-большевистская партия (и ее наследница Другая Россия), Движение в поддержку армии, Изборский клуб, Красный блицкриг, Суть Времени, Евразийская партия и Евразийский союз молодёжи, План Б, Комитет 25 января (пополам с нацконами), Клуб рассерженных патриотов (пополам с нацконами), Царьград (пополам с нацконами и охранотой)

Видные представители: Александр Проханов, Александр Дугин, Сергей Семанов, Альберт Макашов, Эдуард Лимонов, Захар Прилепин, Валерий Коровин, Николай Стариков, Дмитрий «Гоблин» Пучков, Андрей «Warrax» Борцов, Максим Калашников, Виктор Алкснис, Юрий Поляков, Вячеслав Рыбаков, Игорь Алимов, Михаил Елизаров, Александр Пелевин, Сергей Переслегин, Владимир Квачков, Александр Морозов, Сергей Кургинян

Вставай, страна огромная!

Наследники советской «русской партии» и перестроечных красных хардлайнеров, несколько более подробно расписаны в статье «Совки».

Основные столпы красно-коричневой идеи — национал-большевизм, представленный Э. Лимоновым, и евразийство (переходящее в азиопство) от того же Дугина. В отличие от черносотенцев и прочих наци и фашей, КК считают Петербургскую Россию и белогвардейство — слишком западными. Уважают не только Сталина, но иногда и Ленина как «объединителя империи»: разве что Троцкого не любят. Образ врага у красно-коричневых смещён с «жидомасонов» на «англосаксов». Отношение к Церкви более негативное, Лимонов так регулярно ударялся в откровенное богоборчество. Больше, чем в среднем по правой палате, дрочбы на новуку — в первую очередь, космос и ВПК, хотя не чужды и откровенному научному фричеству — скажем, под эгидой Изборского клуба вполне открыто продвигалась идея создать «русское Аненербе», оперевшись на разработки сумрачного тевтонского гения. Идею развивали такие близкие к Изборскому клубу персонажи как Алексей Комогорцев (автор книги «Аненербе и высокие технологии Третьего рейха»), Антон Первушин, Сергей Переслегин и Андрей Скляров из Лаборатории Альтернативной Истории. Это направление во многом выросло из некоего неформального «клуба любителей Стругацких и Ефремова» в среде российских фантастов, которые после развала СССР придали фантазиям о межпланетном коммунизме откровенно коричневый уклон. Ну, и агрессивный реваншизм на марше.

Помимо собственно нацболов-другороссов, в эту волну можно вписать красноватых державников наподобие писателя Калашникова (Кучеренко) и ЖЖшного «генерала-иванова», сиречь любителей танков, ракет и России от Лиссабона до Аляски. В национальном и моральном плане это чистейшие праваки, но с тотемами красного проекта. С конца десятых в этой же компании отметились и регенаты комдвижа: жожеки, планбисты, национал-материалисты…

Нацболы в своё время давали жару в уличной политике, ныне кто воюет (иногда, кхм, по разные стороны фронта), кто митингует, что «Путин недостаточно Путин», а то и совместно с с ненавистными либерастами. Кто-то несёт конспирологическую шизу в бложиках и интервью, как Квачков. Ну, и да: красно-коричневый дискурс по крайней мере в реваншистском ключе, без апелляций к социализму и национализму во внутренней политике, стал в какой-то мере официальным. Sad but true.

Знаковые художественные произведения

• Павел Пепперштейн ― сам автор политикой не занимался никогда, но околонацбольские вайбы есть во многих его произведениях. Так, в романе «Мифогенная любовь каст» Вторая Мировая представлена как сражение Святой Руси, на стороне которой выступают сказочные персонажи вроде Лисы Патрикеевны и Мухи-Цокотухи, против Запада, за который сражаются Питер Пэн, Карлсон и Мэри Поппинс (в этом же романе сцены с Лениным чередуются со сценами с православными храмами и иконами, а главный герой, доживший до девяностых, участвует в октябрьских событиях 1993 на стороне Верховного совета). Он же в книге «Пражская ночь» поёт осанну коммунизму как «единственной идее, сумевшей объединить всех славян», и напрямую увязывает его с мистическим духом старой Европы. А, ну и ещё он неоднократно упоминал, что считает Ленина сказочным персонажем вроде спящей красавицы в хрустальном гробу, и даже сделал арт-инсталляцию на тему.
• Цикл «Евразийская симфония» Хольма ван Зайчика (псевдоним Вячеслава Рыбакова и Игоря Алимова).
• Книги Александра Пелевина: «Покров-17», «Гори огнём», «Здесь живу только я» ― сочетают совпатовские идеи с постмодернистской обёрткой в духе контркультуры девяностых. Конкретно в «Покрове-17» фигурируют ― естественно, в качестве положительных персонажей ― Эдуард Лимонов (которого в романе называют «Старик») и Сергей Курёхин (которого называют «Капитан»).
• Песня «Оркская» Михаила Елизарова ― для некоторых красконов стала чем-то вроде неофициального гимна.

Национал-консерваторы (т.ж. «интеллектуальные русские националисты», «холмокрылые»)

Эпоха расцвета: 00-10-е.

Примеры формаций: Российский общенародный союз, Сорок Сороков, Спутник и Погром, Царьград (пополам с нацболами и охранотой), Комитет 25 января (пополам с нацболами), Клуб рассерженных патриотов (пополам с нацболами), Северный человек

Видные представители: Александр Солженицын, Игорь Шафаревич, Фёдор Углов, Вадим Кожинов, Сергей Бабурин, Павел Крусанов, Константин Крылов, Егор Холмогоров, Наталия Холмогорова, Алексей Широпаев (с 2021), Елена Чудинова, Дометий Завольский, Олег Бабинов, Егор Просвирнин, Дмитрий Галковский, Богемик (bohemicus в ЖЖ), Михаил Диунов, Дмитрий Ольшанский, Андрей «Warrax» Борцов, Игорь Гиркин-Стрелков, Константин Малофеев, Евгений Михайлов, Сергей Задумов, Аркадий Малер.

Славься, славься ты Русь моя!

Наследники умеренно-правых диссидентов, формально существовали в общественном дискурсе еще с Перестройки и 90ых как некий мостик между ультраправыми и либеральными антисоветчиками (хотя, скажем, Шафаревич и Кожинов оказались в одном стане с красно-коричневыми), но реально заметным феноменом стали в среде интеллигенции Живого Журнала уже при Путине, примерно в одно время с неонацистами и во многом как антитеза им.

В чем-то похожи на неочерносотенцев, особенно в том, что касается ностальгии по Империи, но более склонны к оборончеству, а то и сменовеховству и примиренчеству (хотя, конечно, кто как — Солженицын таки убежденным антисоветчиком оставался до конца жизни), за что более непримиримыми соратниками частенько клеймились «белосовками». Словосочетание «русский фашист» на дух не переваривают, считая его либеральным клише и периодически срываясь в измышлизмы уровня «русский фашистом быть не может, потому что фашизм это идеология ненависти к русским». У личностей вроде Солжа и Шафара проглядывал заметный антисемитизм, поколение нулевых же стремится подать всю эту тему этнотцентризма на тормозах, склоняясь к национализму гражданскому и культурному, что в глазах представителей предыдущего пласта сабжей тоже явно не красит. Иногда эту тусу по двум заметным персонам (Е. Холмогорову и К. Крылову) зовут «холмокрылы» (слово придумано ещё в «актуале»).

Общий настрой, как подсказывает КО, консервативный, что в наше время, увы, характеристика крайне резиновая, но обычно значит склонность к элитаризму и умеренности в противовес популизму и радикализму всё тех же неофашей. В экономике скорее рыночники, хотя, скажем, Крылов склонялся к прогрессивизму по типу американского кейнсианства или даже шведской социал-демократии, культурно-общественная повестка тоже варьирует от собственно консервативной у правых диссидентов до апологии гейщины, абортов, разврата как якобы меньшего зла в сравнении с «тоторитарным совком» у многих рунатов просвирнинского толка. Отношения с властью всегда были сложные — от походов на митинги либеральной оппозиции до Крыма до превращения в голос «Русской весны» и «Z-повестки» после. В настоящее время находятся в маргинальном положении и либо по факту превратились в обслугу охраноты и красно-коричневых (как Царьград, ставший рупором персонажей типа Прилепина и практически официальным российским СМИ), либо встали в позицию «Баба Яга против всех» по принципу «российский неосоветский режим мы не любим, но украинских националистов тоже не любим, Путин правильно сделал, что начал „спецоперацию“, но проводит её неправильно, гнилая кремлёвская власть сливает наших людей на Донбассе» (как Гиркин-Стрелков).

Нацконы — возможно, самая христиан-френдли волна правачков. Но только с одной стороны: здесь были скажем, Солженицын и Шафаревич, были Рогомлох и тот же Кинчев, умеренно сотрудничали с ними политправославные типа Кирилла Фролова. С другой стороны, К. Крылов причислял себя к зороастризму (хотя явно сочетал его с гностическими течениями в христианстве и даже в исламе, вроде езидизма), Галковский в своей конспирологии называл христианство «религией могильщиков», ну а Варракс (парадоксальный микс нацкона с нацболом и даже энэсом) — вообще сатанист. Вообще, будучи типичной интеллигенцией (в отличие от конспиролога-жидоеда или бойца-скина), представители сабжа наизобретали кучу всяких неологизмов, самый известный — «новиоп» (автор: Д. Галковский) в значении «советский метис из элиты РФ», которым впоследствии начали ругаться на кого угодно, от депутатов до украинцев.

В наше время холмокрылые перебрались из ЖЖ в Телегу, в основном являясь унылыми охранителями, по традиции поплёвывающими во власть, когда кто-то из депутатов похвалил Сталина/призвал усилить миграцию/написал «Евпатий» без «Коловрата» и т. п. Что, впрочем, не мешает при этом целовать сапоги Вождя. Неудивительно, что из всех итераций великорусского правачкизма ИРН ныне — пожалуй, наиболее ржачная в силу внешности, комичных историй (Холмогор и 100 баксов, браки с малолетками, борьба с фэтшеймингом), флюгерных убеждений и т. д., а самый молодой из ключевых участников этой волны — Е. Просвирнин, причастен напрямую к появлению рунатов (от которых старшие товарищи могут фейспалмить).

Знаковые художественные произведения

• «Побѣдители» Елены Чудиновой.
• «Укус ангела» Павла Крусанова ― альтернативный 19 век, где Россия выиграла Крымскую войну.

Национал-демократы и национал-либералы

Эпоха расцвета: 00-е.

Примеры формаций: Национал-демократическая партия, Национал-либеральная партия, Национал-демократический альянс, партия «Новая сила», Национальное русское освободительное движение (НАРОД), Русская Фабула, Пётр и Мазепа.

Видные представители: Алексей Широпаев, Вадим Штепа, Илья Лазаренко, Вадим Давыдов (gabblgob), Андрей Буровский, Константин Крылов, Сергей Сергеев, Владимир «Яроврат» Фролов (до 2007), Алексей Навальный (в 2007-11 гг.), Валерий Соловей (до ухода в конспирологию), Владимир Тор, Димитрий Саввин, Алина Витухновская, Даниил Константинов, ранний Егор Просвирнин, Михаил Пожарский (до либертарианства)

Русский, значит, Европа, вольность — Воля, Север, Стоячий хуй!

Форма правачкизма, в своё время порвавшая публике шаблон. Дело в том, что у всех более ранних видов Россия таки была ценностью, хотя представления о стране — разные. Нацдемы объявили Россию в текущем формате — злом и противопоставили себя не только путинистам и совкам, но почти всем вышеперечисленным группам, кроме, пожалуй, некоторых крайних форм неонацистов (языческие наци, ненавидящие «жидовско-ордынскую Эрефию»).

Но нацдемы пошли даже дальше последних, объявляя тюрьмой народов не только СССР и Федерацию, но и Империю с Московией, а заодно Орду и Византию как оплоты азиатчины (во втором случае — натянуто; впрочем, и «азиатские» черты России не факт, что коренятся в эпохе ига).

В качестве исторических идеалов нацдемы видели Новгород, ВКЛ, западную бюргерскую Европу, бунтарей вроде Разина и Пугачёва, в религиозном плане — поддерживали гностические ереси, язычество и оккультизм. Видели в идейных предшественниках писателя А. К. Толстого (хотя он был православным), белогвардейцев, власовцев, особенно выпячивая не консервативные взгляды таковых, а западнические. В эпоху зарождения в нацдемстве поучаствовали поэтически и декадентски настроенные личности, наподобие поэта А. Широпаева, «ариогностика» И. Лазаренко, публициста-провокатора В. Фролова-Яроврата, поэтессы А. Витухновской, долбоящера-фрика Бобромольца и тэ пэ. Религиозные взгляды таких людей, ясен пень, были причудливы: неоязычество (вплоть до чернобожия), гностицизм, апелляции к тамплиерам, древнерусским сектам и всё такое.

От рейхофильства движ постепенно пришёл к евроатлантическим ценностям, одобрению майдана, борьбы с советчиной/русскостью в Прибалтике, «танков НАТО на Красной площади». Нацдемы создали план ожидаемого распада России на регионы вроде Залесья (собственно среднерусский регион), НиггерИнгерманландии, Казакии, Сибирии. Попутно к ним добавились союзники от татарских сепаратистов до чеченских. В области морали нацдемы постепенно дошли до банального леволиберализма, поддерживая ЛГБТ, аборты, борьбу с религией в духе Докинза и т. п. Ну, а когда писавший НС-стихи А. Широпаев оказался у мемориала Яд Вашем, возникли некие подозрения, что изначальные ультраправые нотки нацдемства куда-то выветрились…

Нацдемство было представлено в основном в сети, за исключением нескольких преимущественно казусных событий наподобие Новгородского Веча. В 2010-е «нац-» выветрился окончательно, и на основе дискурса «распада Рашки» возникли мемы наподобие «ватника», уже полностью подчинённые либерализму самого обыденного пошиба. В тот период яростным нацдемом, тусившим с Белковским и Ксюхой Собчак, был Егор Просвирнин; также он восхвалял нападение Рейха на СССР и Майдан вна Украине (но позднее перековался в нацпатриота). Попытки что-то копать в сторону «Новгород лучше Москвы» с позиций радикального православия порывался в 2010-е Д. Энтео, но потом и он, ЧСХ, стал либердой. Некоторые из былых титанов эндеции (такие как, например, сам Широпаев) в связи с выгоранием движа стали имперцами и присоединились к помянутым холмокрылым нацконам.

По итогам, нацдемство, хоть и возникло как протест в лапотно-балалаечном болоте, является органичной частью русского правачкизма, поскольку апеллировало к историческому косплею и фантомам прошлого. Многое из нацдемства перешло к белым докрасна.

Интересно, что эстетику нацдемства в каком-то смысле изобрела советская пропаганда. В иллюстрациях и экранизациях к произведениям типа «Сказка о Военной тайне, о Мальчише-Кибальчише и его твёрдом слове» Аркадия Гайдара или «Руки вверх! или Враг № 1» Льва Давыдычева черты врагов-«буржуев» регулярно смешивали с нацистами, и первые эндеки наверняка неосознанно (а то и осознанно) идентифицировали себя именно с этими самыми «буржуями». Дизайны страниц разных НД-групп в соцсетях с американскими орлами, напоминающими нацистских, и всякими рыцарями старой Европы вперемежку с панорамами Нью-Йорка тоже навевают воспоминания о советских агитках про «загнивающий Запад». Вообще, давно замечено, что стоит кому-то придумать некое явление в качестве жупела, так непременно находятся те, кто себя именно как это явление и определяет. И как НБП стала живым воплощением страхов перестроечных либералов насчёт «красно-коричневой угрозы», так НД воплотили страхи российских совпатов насчёт «фашистов-капиталистов, которые хотят развалить Россию».

Nota bene — не все эндеки воспринимали национал-демократию именно во фрическом ключе ненависти к «ордынской Москве» и уменьшительного национализма с «маленькой уютной Россией в пределах европейской части», многие, вроде того же Крылова, просто видели в эндеции реализацию на практике националистического принципа «нации как источника суверенитета» в противовес авторитарным формам правачества, а против регионализма и либерастии активно выступали.

Реакционеры

Достаточно специфичный извод отечественных праваков, тоже достаточно старый и восходящий к позднесовку и Перестройке. Если большая часть правых движений апеллировала все-таки к сравнительно современным политическим феноменам от конституционной монархии до фашизма до республиканского консерватизма, то эти граждане провозгласили верность концепциям традиционного общества вроде абсолютной монархии, аристократии или теократии, а фетиши обычных праваков объявили такими же дегенеративными порождениями модерна как и всякие либерализмы-коммунизмы (хотя некоторые и совмещали парадоксальным образом традиционализм со, скажем, НС). Некоторые из них при всем при том оставались националистами, иногда не без биологического расизма, некоторые — напротив, поспешили объявить национализм буржуазной концепцией и провозгласить настоящей правой идеей верность монарху или вере. Более среднего по больнице склонны к конспирологии, поиску коварных заговоров клятых модернистов под диваном и размышлениям о фальсификации истории, что регулярно заводило их на территорию откровенного фричества.

Конспирологи

Эпоха расцвета: перестройка и 90-е.

Видные представители: Валерий Емельянов, Юрий Петухов, Григорий Климов, Фёдор Углов, Александр Дугин, ранний Алексей Широпаев, Дмитрий Галковский, Богемик (bohemicus), Андрей Буровский, Михаил Диунов, Константин Петров, Сандра Римская

Исторически первая итерация сабжей, времен собственно Перестройки и 90ых. Выросли во многом из плавного переходившего в антисемитизм и антимасонство антисионизма позднесоветской эпохи. В отличие от, скажем, неочерносотенцев как правило были достаточно скептичны к фашизму и белогвардейщине, тот же Емельянов откровенно называл их такими же проявлениями масонства, как и коммунизм, идеалом обычно видели нечто вроде просвещенного абсолютизма. Со временем ярый антисемитизм образца Емельянова и Климова уступил место «галковской» англофобии (вплоть до, например, попыток усмотреть оккультный подтекст в советском фильме про Мэри Поппинс), но с тем же подтекстом «коварное меньшинство с помощью тайных обществ из теней правит миром, подстраивая подлянки своим конкурентам, а плебс и не знает». Вообще, конспирология не представляет собой самостоятельного политического направления, а, как правило, дополняет одно из вышеперечисленных: от веры в «жидомасонов» у неочерносотенцев и НС до «англосаксов» у нацболов и нацконов и, наконец, «ордынства» у НД (как, например, в широпаевской «Тюрьме народа», где противостояние либерального и «скрепного» начала в дореволюционной России, по сути, сводится автором к противостоянию немецких и татарско-половецких дворянских родов).

К христианству сабжи чаще всего относились холодновато — от правого модернизма в духе «ведического православия» Петухова или признания за верой чисто общественной пользы при игнорировании духовных аспектов, как у Климова, до неироничного записывания христианства в очередной инструмент контроля жидомасонов над гоями, как у Емельянова и Петрова. Различались и взгляды на советчину — если, к примеру, Галковский и Климов были ей однозначно враждебны, то, скажем, Емельянов сам был членом КПСС и советником Хрущёва, а Петров и вовсе расшифровывал СССР как «Святая Соборная Суверенная Россия».

К нулевым воззрения сабжей в чистом виде стали уже слишком радикальными и экзотичными, но их элементы заметно повлияли на следующие итерации праваков: турбославян, интеллектуальных русских националистов, некоторые изводы красно-коричневых. Биологизаторские тенденции персонажей вроде Климова пришлись ко двору и в инцельско-эмдешной тусовке, заняв свое место на полке рядом с опусами Протопопова и Новоселова.

Знаковые художественные произведения

• Примерно всё творчество Юрия Петухова: «Звёздная месть», «Классификатор пришельцев», газета «Голос Вселенной».

Неоязычники (родноверы, турбославяне, долбославы)

Эпоха расцвета: 00-е.

Примеры формаций: общество «Память» (Емельянова), Велесов круг, КОБ «Мёртвая вода», Концептуальная партия «Единение», Круг языческой традиции, Союз славянских общин славянской родной веры, Союз венедов, Схорон еж словен, Древнерусская инглиистическая церковь православных староверов-инглингов

Видные представители: Алексей «Доброслав» Добровольский, Валерий «Велимир» Емельянов, Константин «Мерагор» Петров, Виктор «Остромысл» Безверхий, Александр «Бус Кресень» Асов, Владимир «Богумил Второй Голяк» Голяков, Алексей «Ведагор» Трехлебов, Александр «Коловрат» Хиневич, Лев «Озар Ворон» Прозоров, Валерий Чудинов, Николай Левашов.

Гей, славяне, гей, славяне! Будет вам свобода…

Движ, во многом зародившийся еще в позднем совке не без участия самого советского режима, усматривавшего в неоязычестве способ расколоть правых диссидентов и почвенников по религиозному принципу, а заодно приуменьшить вклад православной веры в русскую культуру, объявить ее лишь поверхностно христианизированной языческой. Разумеется, фактически определяющей чертой отечественного неоязычества с самого начала стало крайнее антихристианство, убежденность в том, что христианская вера занесена русским и славянам в целом «жидами и Европой» с целью их порабощения и отрыва от корней — так что неудивительно, что впоследствии сабжевый движ стал едва ли не главной кузницей докрасна белых в России, обильно поставляя в правую среду всевозможных борцов с византизмом и уменьшительных националистов.

Идейно и религиозно неоязы получились крайне рыхлыми — сказывалась малоизученность славянского язычества по сравнению со, скажем, античным или германским. Некоторые, вроде Доброслава-Добровольского (по меркам сабжей претендовавшего на звание единственного нормального человека в движе) пытались в честную реконструкцию аутентичных верований «по науке», большинство же радостно подавало под соусом «славянской веры» собственные измышлизмы оккультного толка в духе Блаватской, за что тот же Хиневич получил от Добровольского прозвище «Ахиневич», а его последователи — клеймо «долбославов». Особо недалекие и вовсе откровенно заявляли, что язычество как собственно религия с обрядами и своей сакральной картиной мира их не особо интересует, а рассматривают они его в первую очередь как некий культ воли, силы, крови и почвы в противовес соевому-де христианству. Равно как и политически наблюдался разброд от неонацизма Добровольского до фапа на просвещенный абсолютизм Емельянова до декоммунизированного советизма Петрова до всякой экзотики типа уменьшительного национализма или языческой теократии у ряда других. Многие выбрали путь «умеренного прогресса в рамках закона», выйдя на позиции «мы ни к какому русскому порядку не стремимся, просто возрождаем славянские традиции». Со второй половины нулевых среди серьезных неоязычников и вовсе началась тенденция к размежеванию с языческим национализмом как политическим феноменом и уходу в чисто религиозную деятельность, но к правому движу они отношение уже имеют весьма опосредованное.

Наиболее, впрочем, турбославяне прославились как самая потешно-фрическая часть правого движа. Нелепые, зачастую новодельные, обряды, нередко с заметным фаллическим символизмом и сексуальным подтекстом, нарочитая ряженость в белые рубахи, шкуры и венки в духе хиппи, приверженность крайней конспирологии и лженауке — все это создавало неповторимую атмосферу балагана, как бы говорившего «все это ваше славянофильство всегда кончается плясками в шкуре вокруг костра, в современном мире это удел экзальтированных неадекватов». Плотно сабжи ассоциировались со всевозможными псевдонаучными учениями, как в гуманитарной, от веры в подлинность «Велесовой книги» или отрицания монгольского ига до вконец завиральных, в духе «Великой Тартарии» и «сотворения мира в Звездном Храме», так и в естественнонаучной области, типа «волновой генетики» и прочих «торсионных полей».

Нынче большая часть олдовых турбославянских гуру мертва, сами орги тоже в большинстве своем пребывают в упадке. Наиболее упёртые сабжи частично слились с неонацистами, породив феномены вроде украинского «Азова» или отечественного «Русича», а частично — с красно-коричневыми, повлияв на субкультуру «граждан СССР». Нелепые псевдонаучные публикации по волновой генетике и сотворению мира в звездном храме, впрочем, все еще выходят, иногда даже попадая в РИНЦ к хохоту людей, хоть немного разбирающихся в теме. В последнее время элементы картины мира сабжей, обычно наиболее пещерных долбославов, расходятся на смешные мемчики вроде «счета древних шизов», «волхва Виктора Корнеплода» или «русов против ящеров», что не может не радовать.

Nota bene: помимо классических славянских родноверов с Перуном, коловратом и Велесовой Книгой существуют в краю родных осин и копирующие западных наци-неоязов поклонники Вотана, рун и Старшей Эдды вроде, скажем, Евгения «Svarte Aske» Нечкасова, но они в основном растворены в рядах энесов, эндеков и традов и никакой самостоятельной субкультуры не составляют.

Традиционалисты

Эпоха расцвета: середина 2010-х.

Примеры формаций: Солнце Севера

От Ницше и Эволы к Дельфину — наш путь!

Последователи заданной ещё Дугиным в 1990-е моды на учения Фридриха Ницше, Рене Генона, Юлиуса Эволы, Евгения Головина и др., но решившие «вернуться к ленинским нормам», и в достаточной степени отмежевавшиеся от «политического дугинизма» как от пропутинского движения образца нулевых-десятых (отношение к самому Дугину варьируется от уважительного до презрительного, вплоть до мемчиков, где его сравнивают с Кончитой Вурст). Состоят из людей 30-40 лет, выросших на творческом наследии Головина, Дугина и НБП, и при этом достаточно скептически относящихся к российской власти (или просто аполитичных), а также из вышеупомянутых пригламуренных неонацистов, и просто снобствующих студентов и выпускников философских факультетов.

Русские альтрайты

Позднейшие мутанты, развившиеся во многом из нацконов и нацдемов под влиянием, собственно, американской политической субкультуры альтрайтов уже во второй половине десятых.

Либертарианцы

Эпоха расцвета: поздние 10-е.

Примеры формаций: Либертарианская партия России, Декоммунизация, ПЛЮМ, Феминаризм.

Видные представители: Михаил Светов, Михаил Пожарский, Василий «Ватоадмин» Тополев, Дмитрий Энтео, Карл Франко, Ярослав Конвей, Станислав Шипицын, Софья Трелковская.

And we all feel gay when money comes marching home

Одно из новейших движений правачкизма. Из прошлых похоже только на нацдемов, но со своей спецификой: вместо пафоса борьбы за Свободную Европу здесь — культ Рыночка, вместо Разина и Власова — Айн Рэнд, Ротбард, Мизес, Хайек, Хоппе и другие распространители эха, вместо Новгорода и Магдебурга — англосаксонская цивилизация. Особенно, конечно, старые США, ведь лютый, неистовый подъём либертарианства в Этой Стране связан с популярностью и победой Дональда Трампа на президентских выборах в 2016 г.

Свежая идеология, чуждая утопизма, поехавшей конспирологии, жидоедства, выпячиваемого садизма (в отличие от ранних нацдемов, либ-цы всегда были против не только Сталина, но и Гитлера), привлекла многих. Флагманом либертарианства в сети становится ПЛЮМ, слева спектр представляет М. Светов с репутацией, кхм-кхм, любителя девушек помладше и примиренца с леваками, справа — поклонники реднеков и палеоконов, вплоть до православного активиста Энтео.

Prime evil во вселенной либертарианства становится государство. С правизной это совмещается как бэ тем, что через рынок общество создаёт иерархию атлантов и пролов, и что независимые ассоциации сами вводят законы против всяких непотребств. А этатизьма клятая, наоборот, мешает (в примеры приводился совок и США под управлением Демократов). Впрочем, обоснование консервативных л-цев, например, почему аборт с точки зрения NAP недопустим, всё равно не устроило бы более «прохрэссивных» собратьев, и никакой общей матчасти не возникло.

Что интересно, либертарианство, в отличие от нацдемства, которое в принципе против «Московии», оказалось совместимо с ура-патриотизмом не самого высокого пошиба. В принципе, логично, если РФ даёт зашибать рыночную деньгу, она уже не оплот зла. В 2020-е среди либертарианцев возникли не только противники СВО или нейтралы (Светов), но и лоялисты — например, Ольгерд Семёнов или некоторые каналы в телеге.

Мужское движение

Эпоха расцвета: 10-е.

Они же МДшники или МГшники (Мужское государство).

Видные представители: Владислав Поздняков, Александр Андреев, Олег Новосёлов, Георгий Алпатов.

Сукам и блядям жить на свете вредно…

Извод правачкизма, совмещающий вайбы бонов и нацдемов со своей спецификой. Основой становится биологический расизм вкупе с евгеникой и т. н. этологией человека (Новосёлов, Протопопов), в более примитивной форме сводящейся к лютому биологизаторству «справа» и пикаперскому речекряку про «альфачей и омежек». См. подробнее дискурс шлангов, но не каждый шланговец — МД/МГшник!

Типаж назван по известным группам соотвествующей тематики «Мужское движение» / «Мужское государство». Генераторы матчасти — доморощенные этолухи человека типа вышеупомянутых двух, В. Поздняков, ныне свёрнутый Национальный Наблюдатель, частично — паблик Райт Винг (хотя там более мудрёная филасафея, замешанная на ницшеанстве, Хайдеггере и пр.).

Объектом пиполхейтерства для МД/МГ становится не столько государство, сколько «растленное современное общество». Властям России ставится в вину поддержание матриархата, при котором развратные бабы («Нат(р)ашки») отжимают хаты и детей у мужиков, а также замещение русских инородцами (проблемы находятся в тесном переплетении, поскольку Наташки рожают полукровок, изменяя русским с инородцами, а потом уходят к ним же). Существующие проблемы в сознании МД/МГшника гипертрофируются до параноидальной картины чудовищного матриархального ГУЛага.

При этом ключевое отличие от нацдемов, тоже живущих в «тюрьме народа»: если первые видят спасение в либеральных реформах, то МДшники — в возвращении к патриархату, вплоть до идей а-ля Стерлигов. Нацдемы безразличны или даже симпатизируют ЛГБТ, феминисткам, прочойзу, МДшник же люто-бешено стремится уничтожить их, при этом сам готов практиковать и блуд, и онанизм, и педерастию, а, выступая в целом за ограничение абортов (шоб нация плодилась), совсем не прочь убивать нерождённых детей-инвалидов или плодов «рейсмикса». Запад такой деятель может похвалить в контексте типа «даже там меньше абортов и разводов».

В своём желании быть традиционнее папы римского исторических русских данный персонаж выпячивает сугубо ультрапатриархальные элементы христианства (или отдельные цитаты из «Домостроя», который на 99 % не об этом), не прочь он вздрочнуть на ислам или какие-нибудь крайние формы протестантизма (но свою шишку пуританским правилам подчинять — дураков нэма). Христианство для него — с одной стороны, скрепа для сдерживания бапп от разврата, но при этом и «религия терпил», потому из Библии/учения Церкви берутся произвольные элементы на вкус правачка.

Вообще, двуличие морали МД/МГшника — притча во языцех. Этот типаж также является рекордсменом по цинизму, вываливая тонны хейта про аленей, куколдов, РСПшек, высерков, выродков, на**ышей и т. д. и т. п. Довольно крупные группы МД/МГшников существуют в сети и сейчас, спамя по КД шлангами, лумумбами, куколдами и заняв свою нишу в правачковом пандемониуме.

Русские NrX

Эпоха расцвета: поздние 10-е.

Примеры формаций: поздний СиП (Обыкновенный царизм, Искра), магазин Листва, Вандея, Злочан, Каргач.

Видные представители: Кирилл Каминец, Кирилл Нестеров, Свят Павлов, Артемий Сыч, Савва Федосеев, Дмитрий Бастраков, Пальма (админ Каргача).

Русские, вперёд!

Некая мутация ЖЖшного национализма на почве заимствования нарративов альт-райта и, собственно: NrX — идей неореакции и т. н. тёмного просвещения. «Зумерская мода» с точки зрения олдового правака первых волн. От либертарианцев отличаются, собсно, отсутствием фапа на рыночек всемогущий (хотя разделяют симпатии к респам и всяким там реднекам-консерваторам).

Для подобных персонажей характерен практически полный переход в интернет, увлечение фантастикой и создание этакого «сойбойства справа», иногда преувеличенно мрачного и/или брутального (эстетика метал-групп, киберпанка, компьютерных игр про историю или борьбу бобра с ослом), а также постмодернистские приколы (типа обожания леволиберальной певички Тессы Вайолет за покраску волос в цвета имперки). В какой-то мере эта волна заимствовала т. н. «акселерационизм»: идеологию «чем хуже, тем лучше». Например, что надо прививать на Западе аморализм и поощрять миграцию туда мусульман. Сюда же входит радостное называние себя орками, зергами, ситхами и другими шаблонными злодеями западной культурки. Иногда пост- и метамодерн «энэрыксов» доходит до точки сингулярности, когда мемы становятся тупо непонятны стороннему наблюдателю.

Неореакция — это как бы фанатение от всего «старинного и романтического», с симпатиями, помимо истории России, к рыцарскому Средневековью и старой доброй Америке пуритан вкупе с мечтаниями о каком-нибудь консервативном киберпанке. При этом актуальная повестка — лоялистская и ирредентистская, вплоть до потешно-социопатических её форм типа «надо напасть на все страны, которые занимают прежние земли РИ». Собственно, в формулировке «всё древнее — зашибись» кроется ловушка: так оказываются «базированными гигашлёпами» и довольно спорные правители наподобие Ивана Грозного и Петра I, да и Советский Союз может быть хвалим в духе «крутой империи из Red Alert».

В русской неореакции можно выделить две волны, меж лидерами которых велась полемика: «СиПовский» национал-хаосизм (ирредента плюс отвержение традиционной морали, антиклерикализм) и «Вандеевский» косплей феодализма (то же самое в начале, но с пролайфом и гомонегативизмом, отношение к христианству положительное, но без серьёзного воцерковления).

Символы праваков

Имеются в виду те, которые используются на уровне всего движа, не надо перечислять каждую руну которую поднимают на стяг неонацисты или каждый малоизвестный фашистский значок каковым пользуются «новые правые»

• Её Величество Имперка. Чёрно-золото-белый флаг романовской монархии, во многом вдохновленный чёрно-золотым флагом габсбургской Австрии и чёрно-белым — Пруссии, ставший, пожалуй, главным символом русских праваков, украшает, наряду со следующим пунктом списка, шапку этой статьи. Светилась на манифестациях сабжей ещё начиная с перестроечных времён, в том числе, увы, в кринжовом контексте «примирения красных и белых», в каковом соседствовала с советским красным флагом. Некоторые сабжи предпочитают перевёрнутую имперку, белым цветом кверху, видимо, подсмотренную у русских фашистов Родзаевского, в оригинале символ означал нечто вроде «мы не вправе поднимать прямую имперку пока не восстановлена сама Империя/потому что при всем уважении к царизму не являемся собственно монархистами», но в интерпретации недалёких бонов может считаться и, скажем, «символом превоходства белой расы над цветными и чёрными».
• И, соответственно, Его Величество Коловрат. Свастикообразный символ о восьми лучах, придуманный, по видимости, польскими романтическими националистами XIX века, но быстро подхваченный нашими праваками неоязыческого подтипа в качестве альтернативы собственно нацистской свастике и в таком качестве расползшийся по остальному правому движу. В свое время был мегапопулярен и лепился представителями сабжа на что ни попадя, включая всё ту же имперку (см. иллюстрацию шапки), ныне же ассоциируется в основном с самими долбославами и помянутыми недалёкими бонами (а у ДШРГ Русич наблюдается, скажем, комбо коловрата и перевёрнутой имперки).
• Сварогов квадрат. Скорее всего — неоязыческий новодел, хотя в виде орнамента, вероятно, существовал в культуре Руси. Использовался православными РНЕшниками (у них, впрочем, была трактовка символа в духе «это сочетание свастики с Вифлеемской Звездой», а потом они всё-таки сменили сабж на крест) и ультрарадикалами-подпольщиками «Северное Братство». Встречается на аватарках десятков правачковых пабликов и каналов.
• Новый русский национальный флаг 1914 г. — относительно недавний форс Р. Юнемана, хотя сам по себе светился еще у неочерносотенцев наряду с обычной имперкой. Бело-сине-красный триколор, но с золотым квадратом со вписанным туда чёрным орлом с герба Империи в верхнем левом углу. Понемногу вытесняет имперку у «интеллектуальных русских националистов», правые либертарии рисуют в квадратике вместо орла змею-гремучку с флага Гадсдена.
• Знак Ледяного Похода и Спайка — два сходных символа, белогвардейский и белоэмигрантский соответственно. Меч в терновом венце и меч, пересекающий круг с уголком-шевроном в цветах русского флага. Первый зафорсился во многом благодаря сеттингу Kaiserreich, где является символом для националистической диктатуры правых эсеров Б. Савинкова, являющейся в этом альтернативно-историческом мире аналогом фашистской Италии и Третьего Рейха. До некоторой степени сменили коловрат на посте «символа русских праваков по умолчанию», под спайкой ИРЛ воюет одиозный РДК, что не может не печалить покойного Ларионова. Иногда лепится на «новый русский национальный флаг» вместо орла.

Лозунги

• Русские, вперёд!, Слава России! (иногда с совсем уж намекающим опциональным ответом Слава Победе!) ну и, конечно же, Россия для русских! (иногда с добавлением и по-русски) и совсем уж неполиткорректный Бей жидов — спасай Россию! — популярные лозунги. Первый — вроде как более-менее самостоятельная придумка рунатов, второй подсмотрен, не опять а снова, у родзаевцев, третий и четвёртый когда-то замыкали триаду правацких символов наряду с имперкой и коловратом, ныне же попали в число экстремистских и подзабыты.
• У конкретных течений есть свои специфичные девизы вроде черносотенных За Веру, Царя и Отечество! или такого же запрещённого ныне Православие или смерть!, нацбольского Россия — всё, остальное — ничто! или неонацистских 14/88 и просто 88! (от «14 слов Дэвида Лэйна» и сокращения Heil Hitler!).

Мемы праваков

• Русское национальное государство (часто сокращается до РНГ, у хейтеров также Русский Рейх) — гипотетическая Россия под правым режимом, почти полный аналог либеральной «Прекрасной России будущего». Флаг — имперка, герб — коловрат, девиз — «Россия для русских!», строй… эммм, православное национал-коммунистическое самодержавие… наверное. Употребляется в основном иронично и самоиронично, в значении «нереалистичная правая утопия», опционально, как антитеза «Российской Империи» в контексте уменьшительного национализма а-ля «РНГ в границах Европейской Росcии/Средней Полосы/Московской области», в этом значении аналогично выражению «Маленькая уютная Россия». Когда же о русском национальном государстве говорят без иронии, обычно используют словосочетания Новая Россия или Третья Россия.
• Многонационал — от «многонациональный российский народ», представитель нерусского населения России и остального постсоветского пространства, враждебный русским. Породил волну схожих издевательских эвфемизмов по типу иностранный специалист (мигрант, занятый низкоквалифицированным трудом и криминалом), культурное обогащение (неадекватное поведение мигрантов и нацменов по отношению к русским), культурный обмен (навязывание мигрантами и нацменами своих порядков), красивая многонациональная традиция (какая-то варварская практика, приобщением к которой многонационал культурно обогащает соседей), восточная сказка (романтические отношения с многонационалами, заканчивающиеся трагично для русской стороны), примерный семьянин (многонационал, отметившийся какими-то отвратительными антиобщественными выходками) etc.
• Новиоп — запущенное Галковским сокращение от «новая историческая общность». Изначально — обозначение советской элитки и интеллигенции многонационального происхождения как суррогата и антитезы русской элите и интеллигенции, потом просто ругательство со значением вроде «русофоб», «многонационал», «представитель народности, которую конкретный правак считает искусственно созданной».
• Национал-помойка, национал-фрики, управляемый национализм — ругалки в адрес оппортунистов, которых подозревают в работе на органы, продвижении за фасадом правой демагогии какой-то ни разу не правой повестки и сходных прегрешениях перед движем. Местами перешло к левакам, только они, ясно дело, говорят «социал-помойка», «социал-фрики» и «управляемый социализм».
• Профессиональный русский — неодобрительное, о человеке, вся заметная деятельность которого сводится к спекуляциям на русской теме, с намёком на то, что больше нигде не пригодился. Используется как левыми и либеральными оппонентами правачества, в контексте «человек, пытающийся раскрутиться на своей русскости, потому что больше гордиться нечем», так и самими праваками в адрес оппонентов на тему «а че это за люди, которые только и делают, что крутятся в медийке, откуда у них деньги, уж не проплаченные ли они мурзилки апэшки/трехбуквы?»
• Рунат-чулочник (правый фембойчик, аниме-консерватор) — ироничное и самоироничное, о человеке, чьё правачество сопряжено с половой неудовлетворённостью и которого подозревают во всяких стремных фетишах с гомо-уклоном на почве мизогинии, с намёком на то, что типичный представитель движа скорее такой, чем ариец-гигашлёпа Дитрих с челюгой и орлиным взором.

Общие места

Из богатого списка психических отклонений перечисленных движений мы можем сделать некие антинигилистические выводы. В чём общие черты российского правого движа?

• Оппортунизм, склонность к искательству менее реакционной стороны. Ещё в 90ые сабжи успели разделиться в симпатиях к либерастам на антисоветской и к совкам на патриотической почве, потом было много смешных и позорных попыток «стать правым крылом» то охраноты, то оппозиции, что, учитывая в целом центристский настрой обеих сторон, всегда заканчивалось печально. В результате праваки радостно воюют то за РФ с мигрантами и президентом-КГБшником, то за Укру с гей-парадами и президентом-евреем, а о сколь угодно заметной правой партии в России речи не идет, наверное, с самого запрета НБП (что уже симптоматично) в 2007.
• Субкультурность. Правак определяет не только союзников, но и вообще русских, по соответствию неким своим идейным критериям. С властью, оппозицией, друг другом, праваки срутся на регулярной основе, выясняя, кто тру-не тру (как нефоры) или отшивая из движа (аки риальные посоны).
• Еретичность. Да-да, громко, но лаконично. Даже самые вроде бы «ортодокс-френдли» волны правого движа не смогли установить прочный союз с Русской Церковью, а в худшем случае — были откровенными богоборцами и антиклерикалами похлеще левых. Идеология правака ставит на первое место не веру, а расу, нацию, народ и т. д., первой же отводя сервисную роль.
• Вторичность по отношению к левым. Поскольку наш мир, кроме исламских, пожалуй, стран, является пронизанным левыми нарративами, то правые занимают в нём роль андерграунда. А находящемуся в андерграунде трудно не перейти к нигилистическому восприятию мира. То есть правак — это как революционер-левак в эпоху традиционной цивилизации. По нарративам он может быть во многом прав, но в своей борьбе с «современным миром» (будь то либеральный Запад или совковая РФия) становится крайне неразборчив в целях и средствах. Как у Белых в Гражданской войне не было чёткого плана по обустройству России, а только идея ненависти к большевикам, так и сейчас: леваки и прогрессисты придумывают свои (действительно, чаще всего губительные для цивилизации) идеи, а правые отвечают на них отрицанием, хотя, казалось бы, должно быть наоборот.

Из хороших мест лучших из праваков можно назвать чисто практические моменты: например, юридическую защиту русских от преступлений мигрантов, склонение общественного мнения в сторону отказа от советской топонимики (как минимум самой одиозной, типа упоминаний Землячки и Свердлова), борьбу против кощунственных произведений искусства, ЛГБТ-активности и тому подобного. Впрочем, всё это можно было сделать и без элементов НС, НД, НБ и прочих буковок, не так ли?

К сожалению (или нет?), русский правый движ оказался слишком подпольным, чтобы идти во власть мирно; слишком лоялистским, чтобы брать её революционно; слишком озабоченным гражданской жизнью, чтобы опираться на религию в полной мере… но при этом недостаточно деятельным, увязшим в спорах, кто самый правый правак. Если оглянуться назад, из-за подобных промахов проиграли и черносотенцы, белогвардейцы, непримиренцы, сменовеховцы, хоругвеносцы и другие цы…