Чернотаблеточный сеттинг

«	— Не отчаивайтесь, Арараги-сэмпай. Знаете, как говорят. За зимой приходит ледниковый период, за ночью следует эра тьмы. — Никто так не говорит! Какое вообще значение у этих слов?! — Даже если кажется, что настала чёрная полоса, данный момент самый лучший.	»
— Нисио Исин, Bakemonogatari

Мрачноштанный Чернотаблеточный сеттинг — вымышленный мир (или описание восприятия автором реального), где цинизм, безысходность и мрачность давят педаль в пол.

Название происходит от термина из классификации таблеток: «съесть чёрную» — значит осознать бессмысленность любой борьбы за улучшение мира и своего в нём положения.

Суть мировоззрения чернотабловца.

В основном подобные произведения производятся одиозными, хотя и небесталанными личностями с гностическими, ницшеанскими, вульгарно-биологизаторскими и т. п. (ну, или изначально оптимистичными, но деформированными) взглядами, либо людьми с умеренными воззрениями, но не любящими свою/чужую страну/народ/эпоху/общепринятую веру, что аж кушать не могут. В примерах ниже читатель встретит тех, кого можно назвать «типовым нигилистом XXI в.» с комбо «атеизм, либерализм, русофобия», но всех их будет отличать уклонение от стандартного типажа в сторону деконструкции либеральных нарративов. То есть Дж. Мартина и С. Кинга, ставших прожжёнными SJW, или отечественные либерально-антиклерикальные группы вроде Йорша и Смеха, назвать чернотаблеточниками мы не можем: у них есть ыдеал в виде идола прав человека, светского гуманизма и тому подобного; наш же маэстро будет не совсем таков.

Поглощаются такие экзерсисы — нередко как раз штампованными мрачноштанниками-эджлордами, пубертатными нонконформистами, а то и персонажами наподобие скулшутеров. Неокрепших умом подростков или инфантилов ЧТС может сподвигнуть к нигилизму, у набредшего на это нормиса — вызвать шок и извержение рвотных масс, чуйствительного интеллигента ввести в ангст и депрессняк… ну, а человеку, видящему нелепость таких крайностей, либо немного пощекочет нервы (особенно если сделано талантливо), либо заставит ехидно поржать (если исполнено тупорого).

Другие названия, особенно присущие опошленной и примитивизированной форме сабжа: grimdork, grimderp, гримдурка, ангстишка, мрачноштань.

Широкое понятие, гротескной версией которого является сабж — гримдарк.

Чернотаблеточный сеттинг — это гримдарк и чернуха там, где они недостаточно обоснованы: как «чернотаблеточное» видение (оно же «через чёрные очки», в противоположность розовым) у человека, находящегося на самом деле в серо-сером/разноцветном мире. Например, в игре Mahnunt много жести и насилия, протагонист — отпетый бандюга, его враги — паноптикум головорезов и полных чудовищ. Но: здесь показаны неблагополучные районы мегаполиса ночью, а контекст сюжета — съёмки снафф-фильма. Если же Rockstar сделали бы часть GTA в аналоге Лос-Анджелеса, где по улицам ходят одни гопники, неонацисты и зоонекропедофилы — это был бы сабж. Или, например, когда в фэнтези есть фракции типа демонов, некромантов, тёмных эльфов, что славятся своим национал-каннибализмом — это, конечно, обычно штампованно, но ещё не сабж. А вот если здешние рыцари-квазихристиане — фанатики и садисты, а их «бог» — на деле хтонический монстр под прикрытием, эльфы — шовинисты и декаденты, язычники умеют только в человеческие жертвоприношения и ритуальные изнасилования, а злые расы не имеют ни проблеска здравого разумения — да, это оно!

Частично пересекается с понятием «чёрно-чёрного конфликта» («всех оттенков чёрного»), но не обязательно. Бывают конфликты зла против зла во вселенной, где есть сияющее добро (Артас против Легиона в Warcraft) или хотя бы что-то относительно человеческое (Хаос против Некронов в Warhammer 40 000), либо в теории даже полностью чернушный мир, но его автор говорит: эт плохо и надо менять, пнятненько? Чернуха тоже не всегда становится предметом этой статьи: например, фильмы «Девочка по соседству» или «Беспредел» основаны на реальных историях и нравах подонистых членов/слоёв общества, но мы знаем, что в этом же мире (по сути нашей реальности) есть и добрые люди. В ЧТС в свою очередь бывает серо-серый конфликт без смертей, но типажи сплошь сволочные и убогие (свойственно бытовым драмам). Также бывают мрачные и мизантропичные творения, например, блэк-метал: но у авторов нет посыла, что весь мир дерьмо: скорее, они выступают как потребители красной таблетки в виде язычества/нацизма/сатанизма, которые помогут арийцам прийти к успеху.

Похожее явление, только пополам с воинствующим и циничным сциентизмом — мрачноштанное пророчество.

Типовые характеристики

Арт, передающий атмосферу фэнтези-сеттинга «Князь пустоты».

• В первую очередь, собственно чернушное мироощущение, из которого вытекают все остальные тропы. Основной тезис — об изначальной и неисправимой порочности мироздания в целом и человеческой природы в частности, зло и несправедливость представляются не как аберрации, а как неотъемлемая часть мира. Добро и справедливость, напротив, деконструируются в сторону «добро это просто меньшее зло» или «справедливость это для кого надо справедливость».
• Общая мизантропия. Люди и прочие носители разума — мелочные, подлые, жестокие, приверженные всяческим порокам, но притом безмерно гордые собой придурки, которые до сих пор не угробили себя и мир разве что по (не)счастливой случайности, вера в какие-то принципы, убеждения и высокие чувства приведет лишь к разочарованию, формально положительные персонажи за маской добродетелей скрывают тайные эгоистические страсти и устремления. Бескорыстная помощь отсутствует как класс или всегда оборачивается неприятностями для помощника, а зло, напротив, творится как из корыстных побуждений, так и из чистого упоения жестокостью. Как следствие мизантропии — методология бабки у подъезда а-ля «все пидарасы, наркоманы и проститутки, если в случае конкретного индивида не доказано обратное».
• Соответственно — суперсила зла и несчастная судьба добродетели. В лучшем случае просто показано как коварство, жестокость, подлость и прочая неразборчивость в методах легко ведут злодеев к успеху, в то время как добродетели героев никак не вознаграждаются и приносят им одни проблемы, без демонстрации изнанки злодейства или пользы добродетели. В худшем — злодеи торжествуют просто потому, что они злодеи, даже очевидные глупости нарратив им спускает с рук, а герои страдают безо всякой причины, потому что автору захотелось посмаковать несправедливость мира.
  • Отдельным пунктом к суперсиле зла — чернушные фантастические допущения, там где фантдопущения вообще есть. Самая сильная магия работает на всяких жертвоприношениях-пытках-изнасилованиях, суперспособности сводят своих пользователей с ума, боги питаются страданиями смертных, совершение злодейств дает какие-то метафизические плюшки etc — при зиятельном отсутствии «светлых» альтернатив и подчеркнутой слабости «нейтральных». Из более наукообразных — всякие рассуждения о превосходстве бездушно-рационального или коллективного разума над человеческим.
  • И вытекающая из этого необходимость бить врага вражиною, стать чудовищем чтобы бороться с чудовищами. В фантастических случаях — буквально, в варианте «чёрную магию может победить только чёрная магия», в реалистических — в духе «чтобы победить зло, придётся сравняться с ним в подлости и жестокости».
• И вообще общий скепсис по отношению к борьбе добра со злом и идеям улучшения мира, деконструкция героических типажей при сохранении негодяйской сущности злодейских. Мракоборцы и прогрессоры показаны в лучшем случае как фанатики, от которых зла лишь немногим меньше, чем от открытых злодеев, а в худшем — как коррумпированные лицемеры, чьи идеалы — лишь сорт духовной сивухи для манипулируемого ими быдла, на фоне которых откровенные мерзавцы хотя бы честнее. Индивидуальный герой-идеалист — либо как наивный дурак, либо как опасный фанатик, либо как обманывающий себя лицемерный эгоист, движимый своими комплексами или низменными побуждениями но маскирующий их под идеалы. Зло же, напротив, существует без подвывертов, зачастую еще и с педалью в пол в плане мерзостей. Соответственно, конфликт либо чёрно-чёрный, либо чёрно-серый. Условно-светлыми может быть ряд индивидуальных героев, которые на улучшение мира не претендуют, а просто пытаются защитить себя и своих близких от жестокости мира, по возможности не изменив своим убеждениям.
• Натурализм, смакование всяческой чернухи и порнухи в пику как правило более по-пуритански настроенным работам с традиционной моралью. Если насилие — то в деталях показанные кровомяс, пытки, мучительные смерти и прочие выпущенные кишки и разбрызганные мозги. Если секс — то с обычной половой невоздержанности там все начинается, всякие инцесты-гомосексуализмы-фетишизмы сходят за норму жизни, а уж злодеи и вовсе будут форменными зоонекропедофилами. В случае со вторым — нередко и деконструкция романтической любви в циничном ключе в духе оригинального инцельского значения «чёрной таблетки», а-ля «героиня может быть сколько угодно влюблена в героя, а спать будет всё равно с харизматичным негодяем».
• Пессимистическая метафизика. Напрямую вытекает из вышеперечисленного. Мир у автора-чернотаблетника вполне в религиозном духе во грехе лежит, исправить его человеческими способами тоже нельзя, но и мистического спасения души или исправления мира в сеттинг тоже не завезли. Бог либо умер по заветам Ницше, либо изначально плохой или безразличный, либо бессилен, либо и не существовал вовсе, как альтернативы — неправедные боги языческого типажа от просто потусторонних тиранчиков вроде олимпийцев до откровенных чужеродных чудовищ, сущности ноосферы, порожденные мыслями самих смертных со всеми их пороками, просто холодное и безразличное мироздание в котором всех ждет только небытие. Богоборцы, даже противостоящие злым богам, оказываются, впрочем, не лучше, и наверняка просто хотят занять их место, чтобы тиранить смертных уже самим.
• Недоверие к социальным институтам, представление об обществе как о мире сильных, кушающих слабых под благовидными предлогами или просто по закону джунглей. Государство — инструмент насилия в руках правящих классов, религия — опиум для народа, сторонники социальных изменений — мошенники или фанатики, народ — тупое быдло и бессмысленная толпа. Типичные образы — организованная тирания в лице империи зла, коррумпированной олигархии, модерновой диктатуры вождя, госаппарата или партии, беспредел и самочинство произвола бандитов, толпы или местечковых самодуров, всепроникающие коррупция и лицемерие. В религии — жирные попы-фарисеи, агрессивные фанатики, тёмные мракобесы — и наоборот, аморальные атеисты-либертины и ужасные мраккультисты.
• Хэппи-энда не будет, в лучшем случае положительные герои под конец окажутся не в сильно большем дерьме, чем в начале. Принцип «победитель либо становится не лучше побежденного, либо изначально был хуже» как жанровая аксиома. Естественным образом вытекает из центральной для сабжа идеи невозможности конструктивного изменения мира.
• Важный дойлистский момент: автор обычно не просто угорает, а в реале придерживается пессимистического и циничного взгляда на мир, исповедует антиобщественные/нонконформистские идеи (см. вариации в шапке статьи) либо на момент создания произведения пребывал в приступах уныния/мизантропии.
• Отсюда посыл книг как «натебеканье» общностям людей: от личных врагов (чаще скорее обидчиков) до представителей пола/возраста/нации/религии/эпохи, самое любимое — конечно, в адрес всего человечества (и нередко его Создателя).
• И, как итог внешнесюжетных характеристик, произведение создавалось, чтобы пошатнуть веру потребителя в человечество и человечность… и оставить так, у разбитого морального корыта. Если автор писал про разгрузку младенцев вилами хохмы ради, или наоборот — кто-то словил ангст от гибели Колобка, это не наши случаи.

Примеры

Мета

• Жанр Сплэттерпанк в принципе построен на этом. Чем чернушнее, циничнее и презрительнее к классической морали — тем лучше. Авторы могут быть и серьёзными нигилистами, и просто стебаться, но в принципе стилистика предполагает соблюдение вышеназванных параграфов.
• Разнообразные адаптации легенды о Суинни Тодде. Плохо кончающий озлобленный на мир мститель и его подружка с пирожками из человечины, злой судья, злой священник (где он есть), скотоподобные тупые мещане и пустоголовые франты в роли жертв Тодда, сошедшая с ума жена / невинная и чаще всего тоже с трагичной концовкой дочка… Всё это в дымящем, грязном, бюрократическом и криминальном Лондоне второй половины XIX века. Правда, с дойлистскими характеристиками тут явно на тормозах: фильмы и мюзиклы снимают не для того, чтоб люди возненавидели Англию, духовенство или, хе-хе, парикмахеров. Но, например, когда «Король и Шут» замышляли свою зонг-оперу, Андрей Князев, судя по всему, не питал особой симпатии к чернушном сюжету (его герой в сериале-байопике говорит это в одном из глючевых диалогов с Горшенёвым и, вероятно, какую-никакую основу в виде бесед из реала эпизод имеет). В основном, конечно, «Тодды» — это чернотаблетничество доброкачественное, талантливо снятое/сыгранное/спетое, к тому же, в русскоязычной среде ужасы Англии воспринимаются отстранённо и не вызовут ангст (а вот представьте мюзиклы про Салтычиху или про Чикатило, ага).

Литература

Иллюстрации И. Глазунова к романам Достоевского (в данном случае — «Неточка Незванова») передают гнетущую атмосферу сеттинга писателя.

• Творения Альфонса Донасьена маркиза де Сада. Один из исторических кодификаторов, но во многом ложный. Строго говоря, изначально пародийны и представляют собой стеб над, кхм-кхм, синетаблеточными сеттингами просвещенческих опусов в которых добро и разум торжествуют уже потому, что они добро и разум — ехидный тролль де Сад (не христианин, конечно, но нелепость Просвещения полностью осознававший) просто показал, насколько гротескно выглядит подобная картина мира, стоит только ее инвертировать, показав мир, в котором зло и жестокость торжествуют только потому, что они зло и жестокость. Увы, шутка была многими понята неправильно…
• В какой-то мере — литературная вселенная Ф. Достоевского. Хоть он и антинигилист, но смаковал чернуху и декаданс на ура. Не зря ряд священников и апологетов считают, что ФМД всякое зло от пороков общества до основанных на ниспровергательском нигилизме попыток их исправить показывал наглядно, а вот с содержательными альтернативами у него напряг.
  • Есть и внецерковные исследования данной темы: смотреть здесь.
• Малоизвестный дореволюционный писатель Пимен Карпов. Самое известное произведение — мозговыносный роман «Пламень» про сектантов, бунтарей-радикалов типа «красносмертников» и адептов «тьмяного» (этакие мистические нацболы), помещика-садиста. Самые положительные, кто тут есть — бродяги-раскольники с языческим душком да ведьмы. Определённые просветы в рамках восприятия самого автора имеются, но книга, «в актуале» анафематствованная Церковью и преданная забвению большевиками (уже с позиций атеизма), в 2000-е «взлетела» в среде андерграунда и неформалов, что симптоматично.
• Леонид Андреев. «Бездна», «Красный смех» и прочее — эталоны сабжа. Вещи в некоторых кругах культовые, а характеристику «гримдурки» данному писателю дал Л. Толстой: «пугает, а мне не страшно».
• Георгий Иванов, эмигрантский поэт Серебряного века. В отличие от многих адептов мрачноштанства, у него была веская причина иметь такой настрой: тоска по уничтоженной Родине. Из творчества выделим предельно саркастичное «Хорошо, что нет царя…», «Россия тридцать лет живёт в тюрьме…» и пик отчаяния в виде «Распада атома» — куска предельно чернушной графомании, сделавшего бы честь даже современным японским авангардистам. Ещё можно отметить послевоенное уже «Сверкнёт над русскими снегами богами расщеплённый атом». И фиг поймёшь, что имелось в виду. «Атомное православие», как у старика Холмогория? Или это призыв победителей-англосаксов к действию?
• Юрий Мамлеев. Альфа-произведение — «Шатуны». История маньяков, извращенцев и оккультистов с педалью в пол (эпоха — послевоенный СССР). Абсолютное расчеловечивание и мерзость бытия, один из героев — христианин, но слабый в вере и самонадеянный — в ходе сюжета буквально превращается сначала в «куротруп», а затем и вовсе в куб. В других книгах тоже в основном нечто похожее. Как ни странно, в реальной жизни не был совсем уж нигилист-мизантропом: называл себя православным (хотя смешивал христианство с индуизмом) выражал патриотизм. Поэт-нацдем (в то время) А. Широпаев считал, что Мамлеев в «Шатунах» продолжил дело Достоевского, но открыл миру тип уже не загадочной русской души, а искалеченной большевизмом маньяческой.
• В какой-то мере и конспиролог Григорий Климов. В его сеттинге легионеры-дегенераты (извращенцы разных сортов, часто — еврейского происхождения) превалируют в органах власти большинства стран (как минимум модерновых, ибо раньше их чистили общественные инстанции вроде Инквизиции), а в кругах оппозиции и интеллигенции — их подавляющее большинство. Легионерами оказываются не только большевики, по которым ГК проезжается сатирическим катком, но и нацисты (хоть они и были чисто технически консервативнее — но Алоизич всё равно еврей, гомосек, с одним яйцом и т. п.), а также личности нейтральные и союзные для самого автора: скажем, А. Солженицын. В методологии бабки на лавке герр Калмыков доходит до апофеоза и откровенно желтушной подачи «кто кого из дегенератов в какой позе». Поддерживая христианскую культуру как некую «скрепу», Климов считал монашество формой «легионерства», хулил Библию, да и Церковь не жаловал (пунктик про то, что добро у чернотаблеточника бессильно). Несколько выводит сабжа из круга ему подобных нехилое содержание сатиры, юмора и памфлетного элемента в произведениях.
• В запутанных отношениях с сабжем находился К. Крылов, он же М. Харитонов. Сабж — публицист-рунат и писатель достаточно… своеобразного жанра с ехидной и местами чернушной деконструкцией всего и вся, наиболее известны романы «Факап» и «Золотой Ключ», в гротескной манере пародирующие, соответственно, советский утопизм (в сторону «коммунистическая Земля Полудня — криптоколония расы человеконенавистников, в которой тайно приносят детей в жертву космическим бесам ради плюшек») и постсоветскую «свободу» (в сторону «люди буквально расчеловечились и опустились до уровня полуживотных, а местами — и полурастений»). Сабжевая эстетика в творчестве проскакивала часто: крайний цинизм, ультранасилие, извращённый секс, мрачная метафизика в гностическом духе «миром правят бесы и их князь». Автор и при советской власти не испытывал иллюзий насчет ее преступной сущности, а уж после ее краха, ознаменовавшегося еще большим торжеством беззакония, нигилизма и озлобленности, явно скушал заглавную таблетку, уже в путинскую эпоху начав уходить в, кхм-кхм, дочерна белый патриотизм формата «да, орки мы!», религиозные взгляды в духе смеси зороастризма, езидизма, гностических ересей в христианстве, тоже соответствуют. Если говорить о метафизике сеттингов сабжа, то там царит депрессивный деизм, в котором Бог-Творец ушел из мироздания, оставленный Им наместник, Ангел-Павлин, возненавидел человечество и стал тем самым дьяволом/Ариманом, а разумная жизнь подчинена дьявольской машине Тентуре, управляющей смертными через их грехи. Но если рассмотреть произведения внимательно, то можно найти и проявления белой таблетки. «Факап» закончился вовсе не так плохо, как мог бы — жесть и ненависть вынесены в приквел «Подвиг или неудачная диверсия?». «Золотой ключ» производит слегка блэкпилльное впечатление из-за того, что обрывается буквально на полуслове; по черновикам он должен был кончиться ни много ни мало — возрождением человечества. А самое главное, что выделяет Крылова из составленной здесь галереи чёрнотаблеточников — персонажи всех его произведений по-настоящему умеют наслаждаться жизнью, даже когда в мире неиронично есть отчего впасть в отчаяние. Нет, это наслаждение не включает в себя ненависть и убийства.
• Один из современных образчиков: Р. С. Бэккер. В реале философ-гностик, создал версию фэнтези-Средневековья, где маньяки практически все: местные аналоги иудеев, к примеру поклоняются не Богу, а сонму мелких божков которые суть разожравшиеся бесы, аналоги христиан и мусульман проповедуют наличие некоего благого Единого Бога, стоящего над мелкими божками/противостоящего им, но на деле это обман, но и богоборцы показаны не лучше и изображены как одержимые похотью и жестокостью психопаты-либертины, а все души обречены на разные крайне неприятные виды посмертия от поглощения богами, до терзания демонами до перерождения в демонов, которые терзают друг друга не хуже чем обычных грешников. Мир Бэккера не так популярен, как Ведьмак или ПЛиО, тоже циничные, мрачные и натуралистичные, но любим во многом специфической публикой, недалёкой от мировоззрения автора.
• «Заводной апельсин» Э. Бёрджесса же! Четвёрка главных персонажей — ауешники-беспредельщики альтернативно-британского разлива, калечащие стариков и бомжей, насилующие малолеток и чужих жён. Система исправления для протагониста — промывка мозгов. Никаких вам Макаренко для трудных подростков, да. Что касается религиозной составляющей, тут есть тюремный пастор, но он показан как ханжа-моралист (плюсик и в этот пункт). Пока протагониста превращали в психически искалеченного «манкурта-пацифиста», один его друг погиб на вылазке, второй стал ментом, третий — нормисом, но без всякого желания протянуть руку бывшему товарищу. Относительно финала: непонятно, что чернотаблеточнее: книга, где герой теряет «майндконтроль», но под конец всё же думает остепениться (правда, без тени драматического раскаяния) или фильм Кубрика — более аляпистый и со смягчённым садизмом, но там Алекс «приходит в себя» в больнице, и на этом всё. Отметим, что Бёрджесс писал роман на основе реальных событий: его жена пережила групповое изнасилование (правда, не подростками, а солдатами-дезертирами), причём ещё и беременной, от чего случился выкидыш, и, конечно, женщина была в глубоком унынии. Бёрджесс стал писать книгу как утешение для неё, только вот в это время он был уверен в скорой своей смерти из-за опухоли мозга (а она взяла прошла, привет Уолтеру Уайту!)… Так что изливал на бумагу наболевшее, даже особо не думая о качестве и популярности. Вышел шедевр современной литературы, но весьма гнетущий, что многие не знают, ибо только смотрели фильм с забавными шляпами и подтяжками.
• Педаль в магму давит публицистика Алексея Смирнова aka фон Раух, бывшего участника Южинского кружка и авангардного художника с о-очень своеобразной (прямо скажем, кощунственной) передачей религиозных образов. В 70-е годы отказался от оккультных веяний и порвал с прежним творчеством, стал иконописцем и реставратором, а также писателем и публицистом. Вот последнее и относится к сабжу. Взгляд Смирнова на Россию — это как если бы Солженицын растирал чёрные таблетки и ставился ими внутривенно (добавив в эликсир пепел сочинений Широпаева и Климова). Можно сказать, у Смирнова дочерна белая картина мира. Всепоглощающая ненависть к СССР, представление его народа в форме мутантов и гомункулов — ну, это понятно. При этом в чём-то положительное, но скептическое отношение к царской России, презрение а белоэмигрантам, неприязнь и к Алоизичу как ложной надежде, к либералам и рыночникам 90-х. По религиозным воззрениям Раух был православный катакомбник (вероятно, до конца жизни оставаясь в расколе), что может сойти за белую таблетку, но не в его случае: увы, современную ему Церковь он откровенно презирал, причём в том числе по довольно малозначительным «не метафизическим» поводам типа парковок и ресторанов в подвалах ХХС. Хотя, как говорят, посещал до конца жизни храм с мощами духовного авторитета их семьи: св. Алексия (Мечева). Цитата из биографической статьи о Смирнове относится к раннему периоду, но плюс-минус передаёт всю его жизнь:

«	В добро как метафизический принцип Алексей не верил и считал, что люди просто надевают в своём воображении белый намордник на мироздание.	»
—

• Внутримировой пример в романе «S.N.U.F.F.» Виктора Пелевина:

«	Но разве я лучше? Я тоже послушный, Я тоже смотрю мировое кино, И наши услужливо-робкие души разнятся лишь тем, что мычат перед «но». ... Е**ть эту оркскую родину в сраку, Ползущий с говном в никуда самосвал. Здесь били меня с малых лет как собаку, И прав человека никто не давал. Пускай оно все накрывается медным котлом или тазом — на выбор врагу. Е**л я кровавить для вас документы, Оружие брошу, а сам убегу!	»
— Орк Грым.

Контекст: орки — это люди из мира-помойки, карикатура на ура-патриотов некой диктатуры, которыми помыкают SJWобразные элиты.

• «Общага-на-Крови» — роман А. Иванова (в целом к мрачняку склонного, см. хотя бы «Золото бунта» или, скажем «Географ глобус пропил») об УрГУ времен Перестройки, что в целом намекает на невеселый настрой, но давящий в нём педаль в пол, местами до мамлеевского гротеска. Общежитие журфака УрГУ представлено пристанищем всех возможных и невозможных пороков, с тотальными развратом, пьянством, предательством, беспределом комендатуры и неадекватом жильцов. Герои, и изначально скорее с приставкой анти-, по ходу сюжета проходят откровенный распад личности, превращаясь в карикатуры на самих себя, и под конец предают единственного приличного члена своей компании, а тот, пережив предательство друзей и гибель любимой, в итоге сам уходит из жизни. Непрекращающиеся потоки мрачноштанной философии (ну а какую еще ждать от студентов, которые такое ощущение, что только и занимаются, что пьянством и беспорядочными половыми связями, с другой строны?) от героев прилагаются, и на атмосферу работают. Ближе к концу опус начинает и вовсе явственно напоминать небезызвестный «Зелёный Слоник», с Отличником-Братишкой, его друзьями как коллективным Поехавшим, и комендатурой как коллективным Капитаном. Ну и в целом автором прозрачно намекается на то, что конкретная общага — лишь отражение человеческого общества в целом, которое существует согласно тем же расчеловечивающим порядкам и закономерностям.

Сетевая

• Некоторые крипипасты.
  • Наполненная шок-контентом «Story of my life». Несмотря на название, отечественный продукт. Повествует о том, как типичный битард с очень проблемной семьёй стал наркоманить и перемещаться в прошлое. Оказывается, что до упадка довёл семью он сам, поскольку отправлялся в прошлое и насиловал родственников, включая отца!!! И заложил фундамент своей хрононаркомании тоже самостоятельно, вколов первый шприц себе-ребёнку за гаражами. Получается абсурдно закольцованная временная петля трагикомической чернухи. Лирический герой в конце истории оказывается в состоянии абсолютного фейла, уныния и безразличия. А в эпилоге над читателем вообще потешаются в стиле самого толстого АИБ-траленга. Пример цитаты протагониста без особых спойлеров раскрывает суть:

«	Внимательный анон, конечно, заметил, что у меня осталась одна неиспользованная ампула с К. И что я сделал, спросите? С моими возможностями это могло бы открывать широкие перспективы, я мог бы хотя бы наконец использовать это во благо кому-нибудь. Но желания помогать кому-либо у меня нет, да и от этой е**ной жизни больше ничего не нужно.	»
—

• «Резиновое солнышко, пластмассовые тучки» украинского писателя Андрея Войницкого. Фабула проста: а что если события Того Самого Колумбайна происходили бы в заштатном городке Харьковской области? В комплекте: полное отсутствие эмпатии у всех персонажей; описания дерьма, грязи и прочих свинцовых мерзостей жизни; запредельно фан-диссервисные сцены с сексуальными контактами, в том числе нетрадиционными. Наряду с этим всем нельзя не отметить, что в развязке один из троицы главных героев всё-таки выбрал съесть белую таблетку и отказался мстить обидчикам. За счёт этого контраста повесть вышла вовсе не такой гротескной, как то творчество, что на ВТ называли «ангстишкой».
• Юрий Нестеренко! Как личность он сабж с педалью в магму. Антитеист и антиклерикал, антисексуал, зоологический русофоб (не только антисоветчик), при этом ненавидит и демократию, толерантность, феминизм. Однако чернотаблеточный мессидж фигурирует в основном в коротких его рассказах, романы — несколько ближе к классической морали.
• Георгий Массадов, человек, на основе заметок которого во многом писалась эта статья, и, к слову, поклонник творчества вышепомянутых де Сада, Климова и Крылова-Харитонова. Мрачнейший декадент-мизантроп, если не ввел в обиход, то во многом популяризовал понятие «какоцентризма» для обозначения сабжевого мышления. Бывший православный, ныне формально атеист, но на деле ярый богоборец с выкрученной на все 146 % идеей злого бога, ответственного за всю несправедливость мироздания. Своими ритуальными завываниями о несовершенстве мира, подлости человеческой натуры, ложности идеалов и прочем подобном способен вывести из себя кого-то вроде Артура Шопенгауэра или Эмиля Чорана. По морали напускает на себя вид крайнего гедониста-либертина (и достоверно бисексуал по ориентации), но на деле регулярно ловится на том, что скорее уж сильно деформированный консерватор, наевшийся чёрных таблеток до передоза и интоксикации цинизмом и мизантропией. Художественное творчество — цикл РСБЕ (роман «Рагнарёк Старшего Бога Евангелиона», его спин-оффы «Революционерка во Франксе», «Обратная сторона титанизма», «Лелуш и методы рационального мышления», «Тёмная сторона мира девочек-волшебниц», «Красавица-еретик Сэйлор Мун» и ряд коротеньких рассказов в основном порнографического содержания в том же сеттинге) в жанре кроссовера всего со всем на основе сеттинга Лавкрафта, чуть более, чем полностью состоящий из циничных деконструкций первоисточников, сцен секса в формате «любое сочетание мальчик/девочка, в любое отверстие и с любым числом партнеров» и проповедей чернотаблеточной картины миры. Образы соответствуют: неправедные боги в формате от «аморальные эстеты и благонамеренные тираны» до «откровенные чудовища», мистические ордена коварных властолюбцев и апокалиптических маньяков, злая теократия с инквизиторами и фарисеями, леволиберальный концлагерь во главе с Антихристом, фашистская диктатура с гойда-оргиями в духе не то сорокинской «опричной гусеницы», не то фильмов в жанре «nazisplotation», тоталитарный режим технократов-сциентистов, развращенная империя зла с озверевшими олигархами-мраккультистами-либертинами… Вместе с тем, до некоторой степени близок к белой таблетке, по крайней мере, в духе милости к падшим и общего посыла не прогибаться под торжествующее зло, да и самоцельным чернушникам от него периодически достается.

Кино

• «Левиафан» Звягинцева: эталонный образчик реалистического подтипа. Ну, вы знаете. Северная глубинка, протагонист-алкаш, жена-изменщица, друг-прелюбодей с вышеуказанной женой, заторможенный сынок на заклание, злодеи — скотоподобный мэр в лице традиционного для этой роли (без абыд личности) Мадянова и злой архиерей на мерсе (ну хоть не толстый). Чернушная концовка прилагается. Даже Женьке Баженову и либералам с Посмотрельника не зашло, а это, блин, симптом… И да, вы же знаете, что это «вольная экранизация» истории Марвина Химейера, который выпил гораздо более бодрящую таблеточку в ответ на притеснения властями и корпорациями?
• В какой-то мере — фильмы С. Басковой. Но тут сдобрено сюрреалистическим юмором (хотя, если б подобное сюжетам Слона и 5-и бутылок произошло в реале, кто бы смеялся?..).
  • К вопросу о параметре натебеканья: по признанию автор_ки_, наш легендарный и блистательный «Зелёный слоник» — это, ока-азывается, протест против войны в Чечне. Как прямо связано — не совсем ясно, но видно, что это жесточайший памфлет на реальную и мнимую жестокость в постсоветской армии (как-то даже один союз офицеров хотел судиться за эту ленту с создателями).
• «Мученицы». Мясной, но как бы хвеласафский, в отличие от всяких там побегушек с бензопилами, хоррор с тоннами расчленёнки, которая, если нервы изначально не сдадут, начнёт восприниматься фоново. Некая группировка садистов охотится на женщин и жесточайше их пытает, чтобы узнать, что люди видят на пороге смерти. В конце одна из запытанных в агонии говорит экзекуторше что-то на ушко, и та перед своими подельниками стреляет себе в голову. Отличие от простой чернухи, собсно, в том, что в этой реальности за гранью находится нечто такое, что и прожжённого садюгу заставит выпилиться.
• «Кровавая жатва» туда же. Ультра-мясной хоррор, но очень авторский по духу, от француза Александра Ажа. Фабула: на двух подруг в особняке напал мерзкий реднекообразный маньячелло, одной выпилил семью, а саму пленил, другая — спряталась и пытается спасти первую. В финале оказалось, что маньяк - альтер-эго второй подруги, поскольку на камерах только она, и нет никакого мужика. Концовка оставляет тягостное впечатление от безумия протагонистки и от ощущения «никому не доверяй, даже лучшим друзьям». Кто-то скажет, что странно обвинять хоррор в плохом настроении, но вообще, классика ужасов совершенно не обязательно такова, как здесь: во многих нетленках — про Крюгера, Муху, Исполнителя желаний и пр., есть и чернушные гэги, и креативно поданные чудища/способы экзекуции, а не наслоения грязи, крови и слёз в астрономических количествах. В какой-то мере предыдущий и этот примеры относятся к обычному хоррору и слэшеру, как нолановщина — к стандартным комиксным фильмам.
• «Ведьма» (2015). Ужасы про семью пуритан в Новой Англии в период «охоты на ведьм». В основном — реализация тропа «протестанты плохие» про холодное, циничное и ханжеское отношение верующих родителей к дочери-подростку (что уж тут, корни у явления имеются: пуритане по сравнению с православными и католиками нередко давали жару по части внешнего ригоризма). Но демонические силы здесь показаны без прикрас и занимаются настоящим смертоубийством. В конце главная героиня попадает на шабаш ведьм и подписывает контракт с сатаной. Неизвестно, как авторы оценивают христианство и сатанизм, но дьявол здесь как минимум не «благородный бунтарь Денница» или «саркастичный трикстер Воланд», а что-то как минимум безразлично-хтоническое. И будет ли счастлива протагонистка, даже в рамках нарратива фильма не слишком понятно. Ещё и снято всё в холодных и мрачных тонах, бррр.
• «Неоновый демон» — третья часть «неоновой трилогии» Николаса Виндинга Рефна. В гораздо более известном «Драйве», который первая часть, несмотря на налёт чернухи и артхауса, излагается, в общем-то, классическая история про антигероя-одиночку, деву в беде и большой куш. Здесь же… Сюжет в том, что молодая неопытная девушка приезжает в Лос-Анджелес покорять подиум, старшие товарки-фотомодели из зависти убивают её. А потом Съедают. Буквально. А совсем в финале одна из них выблёвывает съеденный глаз. Ещё у протагонистки есть как бэ адекватная подруженция, но она промышляет некрофилией. Ой, как мило. В принципе, фильм — годный памфлет на хищную культуру гламура, немножко с пелевинообразными вайбами типа «медиа управляют вампиры и мраккультисты», но мрачноты у повествования сие не отнимает. Даже неон и сцены на солнышке не слишком разгружают психологически.

Телесериалы

• Ну, раз уж в прошлом разделе есть пункт про СНГшный аналог Колумбайна, сюда можно внести сериал «Школа» В. Гай Германики, неоднократно критикованный именно за это. Ученики сплошь самодовольные мрази (альфачи, альфа-суки, тролли, тупорогий юный нацист) или бесхребетные ничтожества (все изгои, частично кавказец — здесь он не агрессор, а жертва, ну а один из омеганов ещё и крыса). Воспринимаемая как главная героиня Носова становится эмо-герлой и в конце выпиливается. Учителя и родители тоже в основном не блещут ни интеллектом, ни добродетелями. В какой-то мере зигзаг, поскольку в реальной школе, особенно провинциальной, бывают и штуки похлеще — например, унижения наподобие зоновских, но здесь концентрация придурков, козлов и уродов на единицу пространства просто зашкаливает. Поэтому похоже на видение человека, по дефолту ненавидящего «школу вульгарис». К слову, Гай Германика училась на домашнем образовании — вы удивлены?
• «Трасса» (2024). Поскольку на момент написания правки сериал вышел менее недели назад, и то на платных сервисах, то практически всё будет скрыто под спойлер. Если вам изучение чёрных таблеток важнее российского криминального кино – вэлкам. Итак, фабула в том, что у главной героини Светланы пропадает приёмная дочь Кира... Конечно, здесь и изнасилованием, и маньяком попахивает. Но что же ждёт нас в сюжете? Ока-азывается, уже не меньше полутора десятилетий приморский район терроризирует тайная организация сутенёров, которые крадут женщин и особенно малолеток, и последними торгуют через даркнет. Связи этой организации такие, что прогневавшие их подельники предпочитают пустить пулю в висок. Главную героиню парочка «отцов-основателей» опоили и изнасиловали ещё подростком, после чего родители отказались давать делу ход во избежание позора, Света забеременела от изнасилования, родила (это, кстати, внезапный стихийный антинигилизм авторов: положительная героиня не делает аборт в такой ситуации, когда они даже в большинстве консервативных стран разрешены), после рождения дочки торговала собой, живя в посёлке-борделе под открытым небом. На момент начала повествования Светлана бухает, игнорит старых больных родителей и занимается промискуитетом с кем попало, чтобы заглушить боль. Среди друзей женщины – обвинённый в убийстве жены (хотя и не посаженный по недостатку доказательств) затворник-бирюк Виктор, среди подозреваемых в похищении дочери – например, мерзкий неформал-скуф, который, пусть и оказался «красной сельдью», но тем не менее «снимал» малолеток из детдома и практиковал с ними садистские утехи. Будучи разоблачëнным, ощутил хлад банки сгущёнки промеж булок и повесился. И так весь фильм! До финала, правда, героиня, дочь и хороший мент дожили. И с родителями Света помирится. Но девочка Вита, которая застрелила в самом начале родителей (ибо её батя – один из лидеров сетки похитителей), остаётся в детдоме только с шансом удочерения Светланой. Ну, а вишенкой на торте становится, что героиня сажает недобитого злодея на цепь в подвале около своего дома, израненного и избитого, давая ему чуть-чуть еды и воды! Конечно, мразоту не жалко (кстати, дочь Светы от изнасилования – и есть приёмная дочь, а насильник из юности – главзлодей, живущий под цивильным прикрытием!), но... сэры создатели, это точно российское кино, пусть и криминальное, а не Dishonored или Берсерк?!. Возможно, на тормозах, ибо финал горько-сладкий, и у главных героев есть честь и идеалы, но, во-первых, в отличие от Чикатилы или пыток Сильвии Лайкенс, здесь тупо нет прототипа, в современной России много гадостей, вроде кирпичных заводов дагов, но такого слияния всех социальных сил в организованном творении зла (если им не считать саму российскую политику, кек; но это не по формату статьи), просто нет.
  • Рецензия, которую автор текста выше обнаружил после написания своего текста, весьма показательна. Правда, позитивных отзывов больше, но тут отметим, что по режиссуре, актёрской игре, съёмке и пр., сериал действительно качественный.

Комиксы

• «Crossed», которые локализованы как «Крестоносцы» (шпилька христианству, шоле?), но на деле скорее — «Зачёркнутые», «Похеренные». Возможно, самый мрачный сюжет про зомби-апокалипсис, ибо заражённые люди становятся не болванчиками, жрущими мозги, а социопатами-маньяками с хитровывернутым рациональным мышлением. Причём и выжившие моралью зачастую не блещут. Добавим зашкаливающее количество гуро, от которого можно обплеваться и обблеваться, и, вуаля…
• «Орда» Игоря Баранько, культовый продукт в среде андерграунда. Россией управляет красно-коричневый диктатор Апельсинов, мнящий себя аватарой Чингисхана, а противостоит ему чеченский террорист. Автору, как, вероятно, украинцу-россиефобу, второй может быть чуть приятнее, но в восприятии не фанатически ангажированного человека это безусловно чёрно-чёрный конфликт. Безысходность и чернуха здесь немного разбавлены буддийским душком, примерно как у В. Пелевина.

Японская культура

• Картина мира в Berserk. Произведение безусловно талантливое, но гностицизмом несёт за версту. Духовный мир — ноосфера, в которой место Бога заняла персонификация злых мыслей людей, служащие ей «ангелы» и «апостолы» — люди, отринувшие человечность ради сверхчеловеческих силы и могущества, СФК католической церкви — плеяда антиклерикальных карикатур от обычных коррумпированных попов до инквизиторов-фанатиков (хотя показанный в кадре сабж таки тянет на харизматичного антизлодея с принципами), культисты-сотонисты тоже омерзительные маньяки (ну, тут антинигилист не против), местный мессия — апокалиптический маньяк, языческий государь — полное чудовище, превратившее себя в полубога-уничтожителя. В раннем Берсе добро ну совсем беспомощно (смешной эльф Пак, лишившаяся ума Каска, находящийся на грани помешательства Гатс), потом появляются как бэ хорошие ребята с эффективной магией, которые умеют побеждать монстровьё… правда, стырена она с каббалистики. Так что, если судить с позиций христианства и классической Европы, тут все в той или иной степени замазаны в разных неприятных субстанциях.
• Metamorphosis, она же Henshin Emergence — а тут уже типовой пример японской чернушной бытовухи. Культовая хентайная додзя, прославившаяся как раз ударной дозой чёрной таблетки, поклонникам нижепомянутого Бранимира может изрядно доставить тем, что почти в точности повторяет сюжет его песни «Бантики». Весь мир хочет обмануть, унизить или отыметь несчастную наивную школьницу Ёсиду Саки, которая просто хотела завести друзей, сменив имидж с заучки-скромницы на гламурную модницу. В сущности, сюжет манги состоит из того, как героиню то соблазняет негодяй-мошенник, то разводит на секс за деньги богатый чиновник-сластолюбец, то принуждают к соитию шантажом одноклассники, то домогается собственный похотливец-отец, то выгоняет из дома мать, то проституирует, чтобы закрыть свои долги, помянутый любовник-мошенник, то насилуют и подсаживают на наркоту его дружки-дилеры, то до полусмерти избивают уже бывшие одноклассники, и в итоге она, осознав, что разрушила свою жизнь, кончает с собой, передознувшись героином. По признаниям самого художника ShindoL до некоторой степени вдохновлено рядом историй, невольным очевидцем которых он стал в бытность свою жителем Нью-Йорка, но зашкаливающая мерзость всех персонажей, кроме героини, и зашкаливающая бесхребетность и виктимность самой героини таки наводят на мысли, что в процессе создания чёрная таблетка активно участвовала. Продвигаемая мораль, впрочем, скорее консервативная, в духе «не будьте как Саки, не потакайте порокам общества в надежде в это самое порочное общество вписаться: и себя замараете, и в общество не впишетесь», последними кадрами идут опиатные глюки героини в которых она воображает возможную счастливую семейную жизнь, которую она променяла на разврат и наркоманию, nuff said.
• Kimi ni Aisarete Itakatta. Авторша, Shiruka Bakaudon, ещё до создания сабжа прославилась тем, что активно и с удовольствием рисовала самые жестокие во всей Японии хентайные сцены, в духе помянутого Ивановского «Распада атома». А затем решила создать произведение, полемизирующее с предыдущим пунктом. А также, наверное, с творчеством Инио Асано, коего менее сведущие люди называют гуру чернушной бытовухи. Думаете, что местная героиня будет молча страдать из-за травли? Ах-ха-ха! Ноу, сер! Она возьмёт ситуацию в свои руки, спасёт себя сама! Скопит денег с проституции, и подговорит бандитов изнасиловать местную альфа-самку! Затем изобьёт её сама, унизит перед коллективом. И сама станет альфа-самкой, лидершей компании козлистых подружек! Ведь что вообще заставляет людей быть вместе друг с другом? Власть и запугивание!
  • Простой чёрной таблетки тут определённо будет мало. Сию мангу, пожалуй, можно назвать примером «дважды чёрной» таблетки, или даже «чёрной таблетки в квадрате». Ибо мораль произведения, по сути, говорит о необходимости активно и инициативно преумножать зло в мире.
• Texhnolyze ― педаль к центру земли и глубже. Аниме с характерным слоганом «Ни будущего, ни жизни». Подземный город с кастами и постепенно вымирающим населением, уличные банды, сектаны и «высший класс», надземье, в котором люди обрели бессмертие и полностью лишились смысла существования, ибо их жизнь превратилась в нескончаемую скуку, молчаливый главный герой, секс и изнасилования, а также непременно несчастливый финал, в котором все умерли. Основная мораль же, которую пытаются донести создатели в том, что люди ― не более чем животные, пытающиеся выжить в тёмном и холодном мире, а все религии, идеологии и философия ― чушь собачья, с помощью которых люди всего лишь пытаются придать смысл своему существованию. Ну и в том, что невозможно почувствовать вкус жизни, не вкусив горечи смерти.

Видеоигры

• В какой-то мере — Dark Souls. Типичное тёмное фэнтези в угасающем мире, где нет абсолютно добрых Бога (богов), но разные типажи чёрного и серого. Мир в основном мрачный (кто бы мог подумать), с элементами лавкрафтианской и гигеровской эстетики. Приплюсуем к этому технический момент: вошедшую в анналы истории сложность данной серии. Впрочем, в конечном итоге пример выходит на тормозах, поскольку вселенная DS не вызывает ангст у игрока (естественно, ведь его место занимает уничтожение клавиатуры/геймпада от ярости) и не входит в топ любимых миров комнатных мезонтрапов.

Музыка

Обратная сторона пластинки ГрОба 1989 г. даже более показательна, чем сама обложка.

• Егор Летов, други! Не во все периоды, правда, а во второй половине 1980-х. «Русское поле экспериментов» как эталонный образец мироощущения чернотаблеточника. Взгляды Летова в реале соответствовали: что-то вроде мизантропического ницшеанского гностицизма. Мир говно, люди — сволочи и быдло (кроме узкого кружка нитокихкокфсе), рок-н-ролл мёртв, а чтоб стал хорош — за рок должны расстреливать. Это при том, что совок 80-х — далеко не сталинский ГУЛаг, а кары в адрес Летова от гэбни, по воспоминаниям его же брата, несколько преувеличены в изложении легенды панк-рока. Впоследствии взгляды Игоря Фёдоровича мутировали в нацбольские/левацкие/хиппанские, но душок остался на всю жизнь: например, он считал «животных лучше людей», что «планета перенаселена» и т. п.
• Малоизвестная андерграундная группа «Церковь детства» (лидер — Денис Третьяков). Достаточно цитаты из биографии фронтмена:

«	Соседом подростка Третьякова был серийный убийца Андрей Чикатило. Суд над знаменитым маньяком произвел сильное впечатление на будущего музыканта и в дальнейшем повлиял на его творчество (песни «Лесополоса», «Деревья качаются без ветра»). Большинство текстов «Церкви Детства» основаны на теоретических концепциях Третьякова о несовершенстве Вселенной и её творца (т. н. «кроторианство») и вечном противоборстве мира детей и взрослых.	»

• Ещё один контркультурщик Летов-стайл (они друг друга каверили) — Андрей Машнин («Машнинбэнд»). Создаёт очень неуютную и депрессивную атмосферу в творчестве. Примеры: «Помоги себе сам», «Железо», «Тлеть», «Король червей» и пр. Ещё один прямо-таки архетипично чернотаблеточный трек: переделка от обратного детской песенки: «Пусть никогда не будет солнца, пусть никогда не будет неба…» — и далее по тексту с прибавлением отрицаний.
• Ранний Бранимир (до середины 2010-х) — по самоопределению, гностический шансонье. Богохульствовал и богоборствовал похлеще блэкеров, проповедовал лютую мизантропию. Примеры песен того периода: «Евангелие от Макиавелли», «Жюстина» (привет, французик из начала списка!), «Терпеть, рожать, работать, умереть» (с элементами лексики сеттинга шлангов), «Бантики», «Форест Гамп», «Подруга юности моей», «Никогда никого не люби» (sic!), «Клопы» (здесь уже зачатки светлой морали). Впоследствии скушал белую таблетку, стал православным и почвенником, зарядил в песнях антинигилизму (пример деконструкции прежних взглядов: «Кали-хали-гали»; плюс ещё и прежние тексты, в том числе с выпадами против Бога, отредачил). Впрочем, и на поздних альбомах есть всякая жуть и хтонь («Колька», «Верная смерть»).
• В политическом плане — правый рэпер Хорус/Луперкаль/Проект Увечье. Картина мира про «чекистско-еврейско-кавказскую тиранию, где русских спаивают и обкалывают» — немножко ненатуральна для 2010-х, чесгря. Хотя, в глубинке бывает всякое. Пример на тормозах, ибо есть у него и оптимизм, и юмор. В связи со спецоперацией Луперкаль всё же выбрал считать Россию — Мордором, и эмигрировал. По взглядам примерно соответствует докрасна белым.
• Очень ранний Purgen — альбомы 1992 и 1993 годов. Название первого «Все государства концлагеря» и трек со второго — «Все люди Чикатилы», как бы подтверждают. Также здесь есть помойки из людей, бомбёжки Хиросимы и сожжение людей в колумбариях. Чуть позже у Пургена сформировался стандартно панковский вайб: против «серой массы», государства, культуры потребления, гламура, а в 2010-е фронтмен Руслан мутировал в своеобразную форму консерватора: НОДообразного патриота-антиглобалиста с дискурсом про «гаввах» и «русов против ящеров». Это уже, конечно, совсем другая таблетка.

Изобразительное искусство

• В плане эстетике — вселенная рисунков Х. Р. Гигера. Монстры, уроды, скелеты, эмбрионы в пробирках и прочие подобные персонажи, рисовались им в стиле биомеханики, цветовая гамма — в основном серо-сине-чёрная.
• Поляк Здзислав Бексински не отстаёт от коллеги-немца, а где-то даже превосходит его.
• Причудливым зигзагом в творчестве Гелия Коржева. В первую очередь — цикл «Тюрлики» (нет, несмотря на потешное название, это не аналог Смешариков). Художник в советское время был соцреалистом, писал несколько своеобразные по стилю, но оптимистичные картины на тему ВОВ, трудящихся и т. п. В 80-90-е в связи с Перестройкой и крушением Союза стал создавать полотна со скопищами монстров: то ли по-босховски изображёнными персонификациями пороков (в сатирических целях), то ли — реальных бесов (некоторые называют Коржева визионером). Плюс — картины наподобие той, где с простецким мужиком бухают два скелета. В какой-то мере сюда же его Библейский цикл, написанный после смерти родителей автора. Гелий Михайлович по свидетельствам близких не был верующим, то есть изображал сюжеты из Писания в реалистически-безысходном стиле (от известной в том числе в церковных кругах картины, на которой Адам несёт совершенно не «фансервисную» Еву на руках, до, прямо скажем, святотатства, где «Дева Мария» в каком-то чёрном вечернем платье плачет, уткнувшись в пол в отчаянии, во время Благовещения (!)).
• Агит-, с позволения сказать, плакаты сюрреалиста Альберто Мартини, на тему Первой мировой. Большевики с рогами в сравнении с этим — мультяшные картинки, млин…
• В какой-то мере – художник-либераст Семëн Скрепецкий. Просто супер-дупер-мега-гига-русофоб, изображающий всë российское в дегенеративно-уродливом стиле. Любит покощунствовать, рисуя объектов критики на глумливых псевдоиконах. Делает карикатуры и на либеральную оппозицию при этом, а Навального в 2024 вообще издевательски изобразил «мучеником» (да, снова пародия на икону) и псевдобунтарëм-криптоимперцем, на поздних карикатурах в виде совкового новиопа в будёновке появляется и вовсе Зеленский, т.е. восприятие СВО близко к чёрно-чёрному. У Скрепецкого есть и серьëзные полотна, тоже безысходные и напоминающие того же пана Бексинского (см. выше).