Ватно-либеральная дихотомия: различия между версиями

Ещё можно вспомнить спор '''нестяжателей''' и '''иосифлян''' в Русской Церкви XV—XVI вв., причём, как пишет церковный историк прот. В. Цыпин, обе стороны со времён двух святых основателей (прп. '''Нил Сорский''' и прп. '''Иосиф Волоцкий''') изрядно скатились: одни спелись с сектой жидовствующих и стали по-гностически коприться власти, другие — превратились из проповедников сильной и иерархической, но независимой от тиранов, Церкви, в прислужников княжьего двора (показателен случай с разводом Василия III, когда условные иосифляне пошли на нарушение канонов ради сохранения династии и порядка, а ревнителя благочестия прп. Максима Грека как «либераста» законопатили в тюрьму на четверть века).

В какой-то мере ватно-либеральный спор восходит к конфликтам времён становления централизованной Русской державы руками не самых благочестивых монархов. Так, в XVI в. самый знаменитый правитель — конечно же, '''Иван IV''', с его опричниной, террором (пусть и преувеличенным особо одиозными критиками), многожёнством, подавлением Церкви, обращением к ворожеям. Самый же известный оппозиционер — '''Андрей Курбский''', бывший царский любимец, сбежавший в Литву, с которой Россия тогда воевала. Некоторые здравые вещи царю он потом писал, с другой стороны, в новом месте пребывания сам вёл себя изрядно по-козлиному. При этом не убегал из страны и смело обличал нечестивые деяния царя свт. Филипп Колычёв, убитый глав-опричником. В следующей итерации есть '''Пётр I''' с его деспотизмом и изрядной социопатией, опять же, подавлением Церкви, казарменно-палочной системой, личным [[антиповедение]]м, — и '''И. Мазепа''', бывший гетман (элитарий то есть, а не угнетённый работник сохи) перешедший на сторону шведов-протестантов и заработавший церковную анафему за то, что предал разграблению православные храмы. В этом случае дихотомии избежали, опять же, святые, как Митрофан Воронежский, который хвалил укрепление державы Петром, но отказался под угрозой казни войти в его шатёр, когда на входе поставили языческие статуи; да и патриарх Адриан ходатайствовал о помиловании стрельцов-мятежников (с ним Пётр обошёлся грубейше, но вряд ли кто-то удивлён). Дальше можно помянуть '''Екатерину II''' — секуляризаторшу, что попустительствовала убийству мужа (каким бы лузером, реально аль приписанно, Пётр III ни был), при которой крепостное право приняло максимально беспредельные формы, и '''Е. Пугачёва''' как её противника, с его бессмысленным и беспощадным (ТМ) бунтом, причём есть предположение, что Емелька то ли со старообрядцами был связан, то ли с какими-то из европейских спецслужб…