Правый движ: различия между версиями
→Нулевые
>Унферт |
>Унферт |
||
| Строка 44: | Строка 44: | ||
Для правого движа это означало его маргинализацию и радикализацию, которые, как мы потом заметим, [[теория подковы|парадоксально, но в чем-то закономерно перетекли в, напротив, оппортунизм и уход в конъюнктурщину]]. В самом деле, уже к началу второго срока Путина начали назревать подозрения, что ''это не ельцинская Россия, национальной революции не будет, в стране установился стабильный и политически самодостаточный режим'', к Медведеву и, тем более, к третьему сроку ВВП окончательно подтвердившиеся. Разные части правого движа отреагировали на это по-разному. Кто-то из старых праваков стал ходить на «марши несогласных» вместе с оказавшимися не у дел ультралибералами — что, конечно, воспринималось как предательство старых идеалов и примитивная обидка за то, что не смогли пробиться к кормушке. Кто-то напротив, стал сдержанно хвалить новый режим и пытаться находить в нем национальную сущность в духе сменовеховцев. На позициях же непримиримости и неприятия «поисков менее реакционной стороны» остались прежде всего до того незаметные крайние радикалы, в одночасье ставшие лицом движа. | Для правого движа это означало его маргинализацию и радикализацию, которые, как мы потом заметим, [[теория подковы|парадоксально, но в чем-то закономерно перетекли в, напротив, оппортунизм и уход в конъюнктурщину]]. В самом деле, уже к началу второго срока Путина начали назревать подозрения, что ''это не ельцинская Россия, национальной революции не будет, в стране установился стабильный и политически самодостаточный режим'', к Медведеву и, тем более, к третьему сроку ВВП окончательно подтвердившиеся. Разные части правого движа отреагировали на это по-разному. Кто-то из старых праваков стал ходить на «марши несогласных» вместе с оказавшимися не у дел ультралибералами — что, конечно, воспринималось как предательство старых идеалов и примитивная обидка за то, что не смогли пробиться к кормушке. Кто-то напротив, стал сдержанно хвалить новый режим и пытаться находить в нем национальную сущность в духе сменовеховцев. На позициях же непримиримости и неприятия «поисков менее реакционной стороны» остались прежде всего до того незаметные крайние радикалы, в одночасье ставшие лицом движа. | ||
Да, речь идёт, разумеется, о '''субкультурных неонацистах'''. Разумеется, определенные симпатии к идеологии НСДАП и Третьего Рейха бытовали среди отечественных праваков всегда, но если ультраправые 90ых вдохновлялись в первую очередь аутентичными фашистскими организациями межвоенного периода, то «уличные националисты» нулевых явственно наследовали уже англоязычным наци-скинхэдам и ультрас. На смену строительству партий и фантазиям о национальной революции пришли драки, беспорядки, вигилантские акции с избиениями и убийствами неугодных, теракты, общий модус сместился куда-то в сторону подпольно-конспиративного сопротивления. При всех апелляциях к НС средний скин мыслил категориями не «установления нового порядка», а «борьбы с засильем хачей и чурок», что, как понимаете, от конструктивной правой | Да, речь идёт, разумеется, о '''субкультурных неонацистах'''. Разумеется, определенные симпатии к идеологии НСДАП и Третьего Рейха бытовали среди отечественных праваков всегда, но если ультраправые 90ых вдохновлялись в первую очередь аутентичными фашистскими организациями межвоенного периода, то «уличные националисты» нулевых явственно наследовали уже англоязычным наци-скинхэдам и ультрас. На смену строительству партий и фантазиям о национальной революции пришли драки, беспорядки, вигилантские акции с избиениями и убийствами неугодных, теракты, общий модус сместился куда-то в сторону подпольно-конспиративного сопротивления. При всех апелляциях к НС средний скин мыслил категориями не «установления нового порядка», а «борьбы с засильем хачей и чурок», что, как понимаете, от конструктивной правой повестки было крайне далеко. Смыкались с наци-бонами и '''неоязыческие националисты''', нередко такие же поклонники свастик и расовых теорий, но чёрным кожаным курткам предпочитавшие белые льняные рубахи, мартенсам — лапти, а бритым черепам — внушительный хаер и лохматые бороды. Никто, впрочем, не мешал бону носить амулетик с коловратом или молотом Тора, а долбославу — ходить на акции устрашения инородцев. Разумеется, даже при наличии благих намерений, добились все эти персонажи по факту исключительно демонизации правого движа, создания в массах устойчивой [[Докрасна белые|ассоциации национализма с хулиганством, убийствами непричастных, антихристианской повесткой, приверженностью бредовым псевдонаучно-конспирологическим теориям, неконструктивным бунтарством, ходульной мизантропией]]… | ||
Некоторые «уставали от фанатизма» и открыто перекрашивались в «мы не нацисты, мы просто националисты», уходя от декларативного фашизма в чистую антимигрантскую повестку, хотя в частном порядке продолжали держаться за коловраты и свастики. Многие же, глядя на невеликие успехи «труъ-перетруъ-НС» в «правом сопротивлении», начали уходить в разномастные сорта «интеллектуального национализма», противопоставлявшего себя национализму уличному. Кто-то, как нацдемы, солидаризовались с антипутинским протестом, кто-то, вроде «холмокрылых», видели в оппозиционерах лишь желающих вернуть «святые девяностые» и заняли консервативные позиции. Объединяло друг с другом их главное — ни в какую «национальную революцию» они, как и вроде бы противоположные по сути боны, не верили, но в отличие от уличных нациков пошли по пути оппортунизма, поставив своей целью не построение правого режима, а продвижение правой повестки в условиях буржуазной демократии западного типа или отечественного бюрократического авторитаризма, без претензий на установление нового порядка. Вместе с тем, все три категории националистов вполне спокойно сосуществовали в рамках единого движа, вместе ходили на ставшие своеобразным символом тогдашнего правачества Русские Марши, иногда даже состояли друг у друга в формациях — в частности, Крылов был членом НДП Широпаева. | Некоторые «уставали от фанатизма» и открыто перекрашивались в «мы не нацисты, мы просто националисты», уходя от декларативного фашизма в чистую антимигрантскую повестку, хотя в частном порядке продолжали держаться за коловраты и свастики. Многие же, глядя на невеликие успехи «труъ-перетруъ-НС» в «правом сопротивлении», начали уходить в разномастные сорта «интеллектуального национализма», противопоставлявшего себя национализму уличному. Кто-то, как нацдемы, солидаризовались с антипутинским протестом, кто-то, вроде «холмокрылых», видели в оппозиционерах лишь желающих вернуть «святые девяностые» и заняли консервативные позиции. Объединяло друг с другом их главное — ни в какую «национальную революцию» они, как и вроде бы противоположные по сути боны, не верили, но в отличие от уличных нациков пошли по пути оппортунизма, поставив своей целью не построение правого режима, а продвижение правой повестки в условиях буржуазной демократии западного типа или отечественного бюрократического авторитаризма, без претензий на установление нового порядка. Вместе с тем, все три категории националистов вполне спокойно сосуществовали в рамках единого движа, вместе ходили на ставшие своеобразным символом тогдашнего правачества Русские Марши, иногда даже состояли друг у друга в формациях — в частности, Крылов был членом НДП Широпаева. | ||