Либераст: различия между версиями
→Пара слов о советской диссиде
>Унферт |
>Унферт |
||
| Строка 22: | Строка 22: | ||
Не стоит представлять себе советское диссидентское движение как состоявшее сплошь и скопом из либерды разных мастей — были там и правые, и несистемные левые — но, бесспорно, «демократы» представляли в нем самое заметное течение. Причин тому было много, но главной из них являлось то, что у либералов был ''актуальный и привлекательный образ желаемого ими будущего'' в лице развитых стран каплагеря, в то время как идеалы, к которым стремились правые и антисоветские левые, были куда как более отвлечёнными. В самом деле, население СССР, прежде всего, не заставшее военной и послевоенной разрухи, не говоря уж о временах индустриализации, явственно завидовало «красивой жизни» передовых капиталистических стран — прежде всего, самих США и «витрины капитализма» ФРГ. Доступ к «буржуазным излишествам», вплоть до самых смешных, вроде меметичных джинсов и жвачки, выуживавшимся по гостиницам, посольствам и валютным магазинам (а у выездных — и непосредственно по заграницам), был маркером определённого положения в обществе или хотя бы определённого ''умения вертеться'', и достаточно приблатнённые и пронырливые граждане могли зашибать на пресловутой «фарце» неплохие средства. | Не стоит представлять себе советское диссидентское движение как состоявшее сплошь и скопом из либерды разных мастей — были там и правые, и несистемные левые — но, бесспорно, «демократы» представляли в нем самое заметное течение. Причин тому было много, но главной из них являлось то, что у либералов был ''актуальный и привлекательный образ желаемого ими будущего'' в лице развитых стран каплагеря, в то время как идеалы, к которым стремились правые и антисоветские левые, были куда как более отвлечёнными. В самом деле, население СССР, прежде всего, не заставшее военной и послевоенной разрухи, не говоря уж о временах индустриализации, явственно завидовало «красивой жизни» передовых капиталистических стран — прежде всего, самих США и «витрины капитализма» ФРГ. Доступ к «буржуазным излишествам», вплоть до самых смешных, вроде меметичных джинсов и жвачки, выуживавшимся по гостиницам, посольствам и валютным магазинам (а у выездных — и непосредственно по заграницам), был маркером определённого положения в обществе или хотя бы определённого ''умения вертеться'', и достаточно приблатнённые и пронырливые граждане могли зашибать на пресловутой «фарце» неплохие средства. | ||
Так как осмыслялась Холодная Война как противостояние двух систем, в которой должна победить наиболее эффективная, такое положение дел, очевидно, не свидетельствовало в пользу эффективности советской системы. Тут, | Так как осмыслялась Холодная Война как противостояние двух систем, в которой должна победить наиболее эффективная, такое положение дел, очевидно, не свидетельствовало в пользу эффективности советской системы. Тут, разумеется, можно было отметить, что несколько некорректно сравнивать Штаты, бесспорный гегемон своей части света, на территории которого не велось никаких войн начиная с самой Гражданской, с СССР, государством, образовавшимся на месте страны откровенно второго эшелона индустриализации, чья территория за один только век была ареной для трех крупных конфликтов, включая две мировые войны — но воспринималось отставание соцлагеря от каплагеря именно как аргумент в пользу ущербности социалистической системы как таковой и превосходства капиталистической системы как таковой. Сходные пораженческие настроения отказа от мировой революции, необходимости консервации конфликта и «мирного сосуществования систем» в застойные времена явственно возобладали и в советском руководстве, перешедшем на политику охранительства, что, разумеется, популярности коммунистической идее не добавляло. Так или иначе, популярность диссидентства именно с либеральным уклоном была продиктована в первую очередь желанием части «советского среднего класса» (интеллигенции, подпольной буржуазии, мелкой номенклатуры) ''приобщиться к западному гламуру и красивой жизни, которые, по их мнению, являлись непосредственными плодами либерального капитализма''. | ||
Не будем долго обсуждать вопрос падения советской системы — он до сих пор дискуссионный и по праву занимает место главного вопроса постсоветской политики. Скажем лишь, что контролировалось это падение во многом сверху, и имело за собой вполне определенные экономические цели части советских элит — а именно ''приватизацию в свой карман советского хозяйства с целью последующего извлечения из него ренты''. Попытка реформировать СССР по китайскому образцу при Ю. Андропове, на что надеялась заметная часть тогдашней диссиды, включая непосредственно «совесть нации» академика Сахарова<ref>К слову, не только дэниста, но и евразийца-гумилёвца — существует упорное мнение, что доживи он до девяностых — и органично вписался бы в «[[совки|красно-коричневые]]».</ref>, окончилась скоропостижной смертью самого Андропова, стало ясно, что «реформы» в стране пойдут по пути полного восстановления рыночного капитализма<ref>Едва ли кто-то из тогдашней умеренно-левой диссиды догадывался о масштабах китайской потогонки, скорее дэнизм они представляли себе как аналог бухаринского НЭПа. Есть, впрочем, и более циничная точка зрения, согласно которой обо всем они догадывались, в том числе и о том, что при дэнизме у них было бы больше возможностей устроиться идеологической обслугой режима, чем при обычном капитализме.</ref>. | Не будем долго обсуждать вопрос падения советской системы — он до сих пор дискуссионный и по праву занимает место главного вопроса постсоветской политики. Скажем лишь, что контролировалось это падение во многом сверху, и имело за собой вполне определенные экономические цели части советских элит — а именно ''приватизацию в свой карман советского хозяйства с целью последующего извлечения из него ренты''. Попытка реформировать СССР по китайскому образцу при Ю. Андропове, на что надеялась заметная часть тогдашней диссиды, включая непосредственно «совесть нации» академика Сахарова<ref>К слову, не только дэниста, но и евразийца-гумилёвца — существует упорное мнение, что доживи он до девяностых — и органично вписался бы в «[[совки|красно-коричневые]]».</ref>, окончилась скоропостижной смертью самого Андропова, стало ясно, что «реформы» в стране пойдут по пути полного восстановления рыночного капитализма<ref>Едва ли кто-то из тогдашней умеренно-левой диссиды догадывался о масштабах китайской потогонки, скорее дэнизм они представляли себе как аналог бухаринского НЭПа. Есть, впрочем, и более циничная точка зрения, согласно которой обо всем они догадывались, в том числе и о том, что при дэнизме у них было бы больше возможностей устроиться идеологической обслугой режима, чем при обычном капитализме.</ref>. | ||