Антинигилистическая литература

Антинигилистическая литература — совокупность художественных произведений, направленных на борьбу с революционными и либерально-секуляристскими идеями, отстаивание традиционных для христианской культуры ценностей.

В узком смысле, антинигилистический роман — литературный жанр, получивший распространение в Российской империи второй половины XIX в. в связи с реакцией консерваторов и патриотов на разнообразные революционные движения: от народовольцев и марксистов внутри страны до польских повстанцев. Наиболее известным произведением жанра являются «Бесы» Ф. Достоевского, но на самом деле существовала целая плеяда антинигилистических авторов, просто 90 % сочинений ушли в забытье.

В этой статье антинигилистическая литература будет рассматриваться в более расширенном смысле — всё, что соответствует критериям, заложенным в жанр и стилистику изначально.

N.B. Есть и другое значение термина антинигилизм: «мировоззрение человека, который осознал тщету бытия, но всё равно стремится делать добро». Вносить в эту категорию могут кого угодно: бумага и экран всё стерпят — от библейского Экклезиаста до экзистенциалистов, марксистов и самих нигилистов (!). Впрочем, в условиях, когда все и всякие идеалы в обществе попраны, типаж антинигилиста из этой статьи и троповедческого, могут пересечься…

Признаки

• Чаще всего — реализм в современности автора, с обильным использованием прототипов из реальной жизни, собственных воспоминаний (в том числе о личном революционном прошлом, часть антинигилистов — кающиеся грешники, совершившие поворот направо), приёма «На тебе!» а адрес негативных персонажей. Злободневность иногда столь выпячена, что лет через 50 уже непонятно, кто под кем имелся в виду. В общем, антинигилистический роман — это в немалой степени политический памфлет. Но, как правило, без юмора, ибо смешного тут мало.
• Христианская картина мира, защита Церкви. При этом антинигилистическая литература не тождественна апологетической. Учить по ней богословие — излишне. Про того же Достоевского есть немало исследований, раскрывающих его богословские взгляды как очень… своеобразные, а серьёзные отцы видят в его творчестве и соблазн; писатели-антинигилисты могут привести в «притвор» храма, показав несостоятельность зла, но делать дальнейшие шаги помогут уже чисто церковные авторы.
• В той или иной мере — патриотизм, национализм, имперство. Исключений, прямо скажем, немного. Для Российской империи и старой доброй Европы (хотя бы до ВМВ) это логично: ведь государство было опорой и стражей для христианских ценностей. В эпоху советской диктатуры или либеральной деградации наследники антинигилистов скорее всего будут мечтать о возвращении «России, которую мы потеряли», установлении режима, который «вычистит зло», или хотя бы добрым словом и со слезой ностальгии вспоминать старый мир, понимая, что возврата в него нет.
• В роли злодея выступают типажи нигилиста со сверхценной идеей, мизантропа, социопата, ницшеанца, воинствующего атеиста, злого интеллигента, не щадящего жизней людей утописта, который выступает этаким аналогом демона во плоти или чёрного мага. Что интересно, есть респектабельные исследования на эту тему: так что таки да, эти ваши революционные террористы, богоборцы и либертины — те ещё ведьмы, оборотни и упыри. В более позднюю эпоху в антинигилизм добавляется понятие «дегенерации» — будь то создание хомосоветикуса красными изуверами или самостоятельное разложение «общечеловека»-гедониста-либерала. К этому может примыкать агентсмитизм или даже расизм в каких-то формах (особенно в XX в.): из песни слов не выкинешь.

Представители

Классический русский антинигилизм: от XIX века до революции

Безусловно, кодификатором в современной культуре является Ф. М. Достоевский, а из его произведений — «Бесы», роман, отсылающий к убийству организацией «Народная расправа» бывшего подельника — студента Иванова. Антинигилистично и «Преступление и наказание». Сам ФМД, как известно, проделал путь от вольнодумца до консерватора. Однако не ФМД единым был жив жанр, он просто единственный, кто вошёл в мировую культуру и до сих пор на слуху у масс (не потому ли, что некоторые потенции в книгах скорее связаны с романтизацией нигилизма?).

Основоположником антинигилистического романа некоторые считают И. Тургенева («Отцы и дети», где показана бесперспективность нигилизма; либералы в актуале оченно злились на создателя «Му-Му»), есть произведения подобного рода у Н. Лескова («На ножах») и И. Гончарова («Обрыв»). Зачатки явления можно, пожалуй, найти и раньше: например, у А. Пушкина, ставшего из вольнодумца-богохула — кающимся консерватором. «Капитанская дочка» может сойти за произведение антинигилистической направленности, хотя и против «стихийного», а не «прогрессистского» бунта.

Всплеск революционно-левых движений в России с середины XIX в., а также Польское восстание 1863-64 (почитай что «майдан» того времени, причём против по-настоящему православной империи), породило целую волну творчества против революции. Известные авторы того времени — В. Крестовский («Две силы»), А. Писемский («Взбаламученное море»), Б. Маркевич («Марина из Алого Рога»). Эти имена и плеяда других, менее популярных в своё время, ныне практически забыты народом. «Спасибо» советской образовательной программе? Или, пережив актуальность, они сами ушли в Лету? Пожалуй, того и другого понемногу.

В основном писатели-антинигилисты придерживались охранительских взглядов (яркий пример — Б. Маркевич). Особняком стоит, но таки относится к жанру по мнению литературоведов, А. К. Толстой, совмещавший апологетику консервативного христианства, критику атеизма и бездумного прогресса с дискурсом «России-Европы» и противостоянием её «ордынскому рабству». Интересно, что его антинигилизм выражен в основном в поэмах, а не прозе. Вёл полемику с вышеупомянутым Маркевичем как этакий «заклятый друг». В упрощённом и опошленном виде взгляды А. К. Толстого стали свойственны нацдемам (которые, внезапно, вовсе не стремились к защите православия, а угорали по язычествам да гнозисам), а ныне — их мутации, известной как докрасна белые.

Отдельно стоит назвать ещё двух авторов — Константина Леонтьева и Льва Тихомирова. Оба они не писали антинигилистические романы. Самое известное из художки у первого — история на основе православного балканского фольклора «Дитя души», у второго — «эсхатологическая фантазия» «В последние дни», описание событий перед Апокалипсисом в согласии с догматикой Церкви. Но, пожалуй, без них русская антиреволюционная мысль не может быть представлена в полной мере.

К. Леонтьева называют «поздним славянофилом», «разочарованным славянофилом». В религиозной области он — строгий фундаменталист, большой ценитель аскезы и монашества, иногда доходящий до «христианской мизантропии» и этакого «православного ницшеанства». В политике — реакционер и сторонник византийского самодержавия (симфония царской власти и церковного авторитета), при этом — не политикан, а клерикал, для которого спасение выше земных соображений. У Леонтьева есть очень своеобразные и вместе с тем пророчески-актуальные мысли. Например, критика не только мелкотравчатого этнического национализма, но и «родного» славянофильства «справа»: за то, что несёт модернизационный дух и строит утопии типа «союза всех славян» (как тут не вспомнить рунатов, которые нет-нет — да втопят за швабоду и «рокенрол»). К России Леонтьев относился без розовых очков, например, ещё в XIX в. отмечал, что семейные связи у русских развиты хуже, чем каких-нибудь балканцев или кавказцев, и любит народ наш всякое гувно голытьбу да юродство; при этом придерживался лоялизма. Предсказывал наступление эпохи богоборчества в России, хотя умер задолго до революции (1891). Леонтьев видел главную опасность в т. н. всесмешении — этаком демократическом глобализме-экуменизме, и противопоставлял ей разные формы реакции. В том числе хвалил старых «мракобесных» католиков «навозных веков», мусульман, даже российских сектантов типа молокан, уважал как достойного врага польских бунтовщиков-идеалистов.

Л. Тихомиров — бывший народоволец, в эмиграции после убийства их шайкой Александра II переосмыслил взгляды на монархические, увидев на Западе «парламентскую болтовню». Вернулся в Россию с покаянным письмом Александру III и получил прощение (ибо сам таки кровь не проливал). За последующие десятилетия создал ряд реакционных, православных, монархических сочинений. Наиболее известны статья-исповедь «Почему я перестал быть революционером», монографии «Монархическая государственность» и «Религиозно-философские основы истории». Развивал тематику эсхатологии и того, что нынче назвали бы конспирологией: например, влияния на историю человечества язычески-оккультных движений. Тихомиров и Леонтьев планировали создать литературно-философский круг авторов, чтобы бороться с революцией не только государственными запретами, но и интеллектуально. Но не срослось…

В последние десятилетия эпохи Империи на схожем поприще прославился Сергей Нилус. Увы, 99 % при его упоминании вспоминают «Протоколы сионских мудрецов». Происхождение текста действительно крайне мутное, возможно, автора просто обманули, подсунув фейк. Но, если воспринимать этот труд как памфлет и заведомую мистификацию (не в смысле вранья, а художественный приём а-ля «мокьюментари»), то многое тут действительно пророчески передаёт политику сначала Интернационала, потом — партии Демократов, SJWшников и прочей подобной публики в отношении «отсталых» народов. Нилус был противником индустриального и технического прогресса, что роднит его не только с отечественными реакционерами, но и пасторальным антипрогрессистским дискурсом а-ля Дж. Толкин. Вопреки стереотипам, это был не какой-то желтушный публицист, а действительно воцерковлённый человек, кающийся грешник, создавший много произведений на тему монашеского и народного быта, преданий о чудесах и т. д.

Некоторые антинигилистические сочинения и мысли можно найти у религиозных философов В. Соловьёва («Три разговора» против толстовского пацифизма плюс «Повесть об антихристе») и В. Розанова (выступал против оголтелого космополитизма и «нетвойняшек» времён Русско-японской, после революции — обличал большевизм, правда, недолго, ибо умер в 1918-м). Но первый ударился в экуменизм и вообще создал свою авторскую религию, второй вообще кощунствовал напропалую — в последние дни вроде как покаялся в скиту, но исправить путей своих явно не успел.